Мария Мжельских - «Ризоморфный клубок»: когниция vs коммуникация

В следующих параграфах данной главы мы постараемся показать, какую методологию можно применять и какие результаты можно получить, привлекая для анализа коммуникативных процессов широкий контекст в его собственно вербальном, социальном, телесном, просодическом и других аспектах, т. е. расширив границы единицы когнитивно ориентированного лингвистического исследования.

Коммуникация – это процесс достижения согласованности действий членов определенного социального коллектива в целях повышения эффективности приспособления к окружающей среде, понимаемой широко – от природных условий до успешной социализации. По сути, коммуникация – это процесс, который ведет к ощущению взаимопонимания между субъектами, вступившими в интеракцию, в контакт, пусть даже это понимание будет (в смысле В. фон Гумбольдта) вместе с тем и непониманием.

Что же в таком случае представляет собой коммуникативное поведение? В свое время Ю.А. Сорокин, определив предмет этнопсихолингвистики как изучение вербальных и невербальных словарей и грамматик этнического поведения (Сорокин, 2007: 8), отмечал, что этнос есть этнико-коммуникационная лингвокультурная сеть, которая является замкнутой диалогической сетью, внутри которой происходит циркуляция культурем/менталем. При этом описываемая сеть характеризуется лингвокультурологической непрозрачностью и тем самым самодостаточностью и автономностью (Сорокин, 2007: 12). Иначе говоря, коммуникация – это процесс, замкнутый внутри некоторого сообщества и непрозрачный для не-членов сообщества. В данном контексте стоит упомянуть одну интересную работу, целью которой являлось установить при анализе восприятия и понимания сцен из фильмов отличия в протекании данных процессов у здоровых людей и шизофреников (Зотов, Андриянова и др., 2016). Известно, что у шизофреников нарушена базовая установка на сотрудничество, являющаяся мотивом коммуникации, а также имеются трудности с интерпретацией контекста («потеря контекста») – им трудно моделировать психическое состояние, интенции партнера по коммуникации (Ошемкова, 2016: 472). В ходе эксперимента здоровым людям и больным шизофренией предъявлялся видеоролик (без звука), в котором сидящий человек вдруг замечал у себя за спиной предмет, похожий на дуло ружья, поднимал руки вверх, но затем оказывалось, что это просто палка, подсунутая его другом-шутником. Во время эксперимента проводилась фиксация движений глаз испытуемых. Здоровые люди наблюдали прежде всего за поведением героя, вместе с ним категоризировали наблюдаемый им объект сначала как ружье, затем, сфокусировав внимание на том, что герой опустил руки и больше не выказывает страха, вновь рассматривали предмет и убеждались, что его признаки не соответствуют категории «ружье», тем самым сочетая процессы категоризации и координации своих действий с наблюдаемыми действиями героя, они правильно понимали ситуацию. Больные же шизофренией производили категоризацию предмета на экране, не обращая внимания на изменения в поведении персонажа, следовательно, не пытаясь координировать свои действия с ним, и в результате строили неправильные гипотезы о ситуации. Авторы делают вывод о том, что понимание – это тесное переплетение процессов категоризации и координации своих действий с действиями других, а неспособность к пониманию точек зрения других людей приводит больных шизофренией к непониманию, а значит, к провалу коммуникации. Уже здесь мы видим тесное переплетение когнитивного и коммуникативного – для того чтобы понимать другого, нужно правильно категоризировать контекст и его составляющие, а для этого нужен когнитивный опыт, кроме того, нужно уметь координировать свои действия, в том числе и категоризацию, с наблюдаемым поведением другого. Но это, последнее, также нужно интерпретировать, для чего тоже необходим когнитивный опыт взаимодействия в рамках какой-либо социальной группы, коллектива.

Связь между когнитивным и коммуникативным неоднократно подчеркивалась в работах С. Коули (Cowley, 2004; 2005; 2006; 2009), развивающего идеи распределенной когниции, фокусирующиеся на следующих аспектах:

а) распределенная когниция основана на феномене совместной деятельности коммуникантов, в которой собственно языковые структуры являются структурами второго порядка, своего рода «якорями», «ограничителями» для выведения в светлую зону сознания некоторых паттернов успешного социального взаимодействия, осуществленных в том числе с использованием данных вербальных форм;

б) она является контекстуализованной деятельностью, так как локализована в контексте аффективных реакций окружающих, в контексте реального времени, в социально значимом взаимодействии;

в) в ее основе лежит не собственно языковая деятельность, а «высказывательная активность» (utterance activity) – формируемая в опыте социальной интеракции способность к осуществлению различных форм интенциональной активности в ответ на воздействия других участников общения;

г) базисом распределенной когниции является так называемое соглашение о мнениях и суждениях», имплицитно существующее между членами одного социального коллектива и заключающееся в том, что все его представители негласно разделяют общую систему норм, установок, стереотипов, организующих взаимодействие внутри сообщества и воспроизводимых в каждом новом акте коммуникации, а также в каждом новом поколении в процессе воспитания.

Принимая во внимание все вышесказанное, мы можем определить коммуникативное поведение как такую интенциональную активность индивида, которая основана на его опыте предыдущих успешных взаимодействий с другими членами сообщества, разделяющих общую систему норм, установок, стереотипов, организована на основе принципов категоризации и координации, осуществляется мультимодально и направлена на достижение взаимопонимания.

Возникает вопрос о том, как происходит усвоение моделей, паттернов коммуникативного поведения, принятого в данном сообществе, ребенком? Очевидно, что это происходит раньше, чем усвоение собственно языка, поскольку наши наблюдения показывают, что даже на этапе доречевого развития дети уже начинают правильно воспроизводить просодические, жестовые составляющие той или иной модели коммуникативного поведения. Или, например, паттерны агрессивного коммуникативного поведения, которые неформально запрещены к дидактизации (трудно себе представить, чтобы кто-то из взрослых обучал этому детей?).

В следующих параграфах мы постараемся показать на нескольких конкретных примерах, как в процессе общения матери или бабушки с ребенком происходит усвоение последним основополагающих когнитивных принципов, лежащих в основе успешной коммуникации.