Владимир Плахов - Герои и героизм. Опыт современного осмысления вековой проблемы

Литературные памятники (мифы, эпос, легенды, поэмы), мусические искусства, скульптурные и изобразительные произведения, философские трактаты и в целом дискурс сформировали и утвердили в сознании древних греков известные представления о герое и героическом, то есть вполне определенное с точки зрения содержания понятие, выполняющее метрическую функцию человеческого поведения, или, говоря иначе, функцию оценки последнего по принятому (легитимированному) критерию. Уже в «Илиаде» Гомера тема героизма разрабатывается (разумеется, неосознанно самим автором) именно в статутном направлении, то есть предлагаются всему обществу ответы на вопросы: кто такой герой? кого следует считать героем? При этом, разрабатывая статут античного (именно античного!) героя – подчеркнем еще раз, что ни о какой сознательно поставленной и решаемой художественной и социокультурной, тем более научной задаче в данном случае и речи не может быть, – автор опирался на уже сложенные мифы, которые, по нашему убеждению, изначально и были призваны сформировать семантический статут героя и героического поведения. В этом и заключается важнейшая социокультурная функция мифа как произведения искусства и элемента культуры.

Авторы изданного в 1987 году в Лейпциге «Словаря античности» (рус. пер.: М., 1992) отмечают, что первоначально герои появляются как персонажи древнегреческих мифов. Поступки, поведение, образ жизни мифических героев канонизируются и санкционируются как социальные эталоны. В этом процессе участвуют многообразные социально-психологические механизмы: контагиоз, увлечение, поощрение и т. д. Показательно, что образцы героического поведения со временем отделяются в общественном сознании от их субъектов и начинают жить самостоятельной жизнью, в частности, в общественной памяти. В связи с этим и можно говорить о семантическом статуте героя и героизма. Семантический статут – это суверенное бытие понятия, в нашем случае о героизме, героическом поведении, героическом поступке, утверждающегося в данной социокультурной системе.

Крупнейший отечественный исследователь античности Ф. Ф. Зелинский замечает, что на смену гомеровскому героическому эпосу, явившемуся поэтической обработкой раннегреческой мифологии, приходит дидактический эпос, имеющий сугубо практическую нравоучительную направленность. Спустя десятилетия дидактический эпос даст новый, ставший жить в веках, побег в виде элегической поэзии. В виде элегии написано надгробие фермопильских героев. Некто Каллин Эфесский своими элегиями вдохновляет сограждан на сопротивление надвигающимся полчищам варваров. Афинянин Тиртей в своих элегиях побуждает сограждан к самоотверженности и стойкости в мессинской войне. Еще позже знаменитый Солон Афинский воодушевляет своей элегической поэзией сограждан на бой с Мегарой из-за «желанного» Саламина.

Как утверждается, легитимируется семантический статут героя и героизма в культуре можно понять, рассматривая близкую нам и хорошо известную историю Советского Союза. С первых лет Советской власти газеты, а затем и художественная литература (позже к ним присоединяются кино, радио и телевидение) в соответствии с политикой, проводимой партией большевиков и правительством, делают своей главной темой героизм. Возьмем романистику. На страницах печатавшихся миллионными тиражами книг «Чапаев», «Как закалялась сталь», «Цемент», «Повесть о настоящем человеке», «Молодая гвардия» и многих других книг, обсуждавшихся на уроках в школах, получает совершенно четкие контуры статут героя нового типа – социалистического, советского. Как и полагается, этот статут имеет достаточно устойчивые параметры: альтруизм, нравственная чистота, физическая выносливость, любовь к труду, патриотизм, непримиримость к классовому врагу и агрессору, протест против социальной несправедливости, развитое чувство товарищества и коллективизма, интернационализм, сохраняющееся при любых обстоятельствах человеческое достоинство, мужество и выносливость в экстремальных ситуациях и т. д.

Историкам известны неоднократные попытки кодификации героических статутов. Например, известный деятель польской культуры Адам Чарторыйский в 1774 году составил катехизис для шляхетской молодежи. В России в 70-е годы ХIХ столетия был создан «Катехизис революционера». Его автором стал Сергей Нечаев. В третьей программе коммунистической партии Советского Союза приводится Моральный Кодекс строителя коммунизма. В этом документе легко обнаруживается стремление канонизировать героический этос как элемент социалистической культуры. Безупречное выполнение всех требований названного кодекса автоматически обеспечивало социальный статус героической личности, о которой сообщалось в прессе, по радио, телевидению, на собраниях трудовых коллективов, на Досках почета, посредством разного рода наград и почетных званий. И здесь нельзя не обратить внимание на еще один весьма примечательный факт, отчетливо проявившийся в условиях социализма в нашей стране – факт законодательного закрепления статута и статуса героя, то есть героя не только de facto, но и de jure. Но об этом мы поговорим позднее. Сейчас же приведем несколько существенных уточнений.

Поскольку герой – это не столько личность, конкретная личность, сколько утвердившийся в данной социокультурной системе статус, и именно личностный статус в системной иерархической организации определенного общества, в реальной действительности нередко возникает достаточно острый вопрос об истинном соответствии одного другому. Это соответствие должно быть фактически установлено и социально легитимировано. Иначе говоря, как реальная личность герой должен удовлетворять тому образу (стандарту) героя, который утвердился в общественном сознании в рамках данной культурной системы и временного лага. Героический статут и есть семантическое воплощение героического образа. И тут встает другой вопрос, не менее острый, о происхождении и социального статуса, и героического статута.

Собственно, а кто все это придумал? – спросит простой человек. И действительно, каковы основания, природные и социальные, непременного занесения героев в верхние ярусы социальной системной иерархии, основания разделения всех людей на «верхи» и «низы», на «героев» и «простых смертных», если они есть? и есть ли они вообще? На этот вопрос ответим категорически: такова социальная организация, организация «сама по себе», то есть органично исторически сложившаяся и утвердившаяся в процессе естественной эволюции общества. И онтологическим основанием такой организации выступают различия и неравенство как всеобщие проявления мирового универсума.