Вероника Гиндер - Подвижники земли русской – 2. Приенисейская Сибирь

Об этом же пишет через полторы тысячи лет и исследователь православной духовности, русский философ В. Соловьев (1853—1900): «Истинный (нравственный) аскет приобретает власть над плотью не для укрепления формальных сил духа, а для лучшего содействия добру. Аскетизм, который освобождает дух от страстей постыдных (плотских) лишь для того, чтобы тем крепче связать его страстями злыми (духовными), очевидно, есть ложный или безнравственный аскетизм; его первообразом, по христианским понятиям, следует признать диавола, который не ест, не пьет, не спит и пребывает в безбрачии. […] Правила воздержания укрепляют в исполняющем их человеке силы духа, но для того, чтобы этот сильный дух имел нравственное значение, т.е. был не злым, а добрым, нужно, чтобы власть над собственною плотью соединялась в нем и с положительным, благожелательным отношением к другим существам» [Соловьев, c. 161—162].

Но православная аскеза в ее монашеской форме в последние триста лет существования Российской империи все меньше находила понимания у государства и общества. Начиная с 1721 года Русская православная церковь была поставлена в зависимость от светских чиновников и государственного жалованья: Петр I учредил Синод – специальный орган для государственного управления и контроля за религиозной жизнью и материальными ресурсами конфессий. Вскоре за этим последовало закрытие мелких монастырей для более эффективного использования их помещений (размещения казарм, воспитательных учреждений, больниц, сумасшедших домов и т. д.). В 1764 году, при Екатерине I, реформирование монашества продолжилось: у монастырей изъяли земли, которые позволяли поддерживать сравнительно независимое существование обитателей монастырских стен и общность их труда. Закономерным следствием такого вмешательства стал упадок духовной жизни в монастырях.

Несмотря на вмешательство государства в религиозную жизнь, социальных проблем в российском обществе от этого не стало меньше. До середины XIX века большая часть населения страны была закрепощена: существовало крепостное право, русская армия комплектовалась из рекрутов, которым полагалось служить в общей сложности 25 лет 8 8 В 1834 году была введена система, по которой уже после 20 лет службы солдат мог уйти в бессрочный отпуск. Но из такого отпуска могли возвратить в строй при необходимости (обычно в случае войны). .

Активная хозяйственная деятельность крупнейших монастырей на этом фоне вызывала негодование у части современников, так как большинство паломников были людьми небогатыми и доверчивыми:

«Весь посад лавры со своим центром представляет не что иное, как сметливое организованное торжище, оперирующее исключительно около кармана пришлого богомольца, на счет его благочестивых чувств и всех „обещаний“ душеспасительного свойства. […] Торговаться и грешно, и неприлично; вследствие этого богомольцу волей неволей приходится за каждую услугу, за каждый предмет обмена положительно переплачивать в три-дорога. […] Невнимание и какая-то жесткая чиновничья гадливость к простому бедному люду неприятно поражают здесь на каждом шагу. Отсюда все хваленое странноприимство и благотворительность монастыря носят несимпатичные черты черствой казенщины и фарисейства, лишенных малейшей искры действительной любви во Христе» [Михневич, Исторические этюды…, c. 12—13, 17].

Видя падение авторитета монастырей как воспитательных и душеспасительных учреждений, православные подвижники синодального периода много говорили о социальной несправедливости, осуждении сребролюбия как «корня всех зол», концепции истинного богатства 9 9 Речь идет о «богатстве благости, кротости и долготерпения Божия» (Рим. 2:4). и необходимости милосердия [Симонов, с. 82—87, 285—289; Соль земли; Спиридон (Кисляков)]. Православная аскеза в России стала принимать новые формы, более близкие к народу [Беглов]. К числу таких подвижников в Приенисейской Сибири относится христианский аскет и местночтимый православный святой Даниил Ачинский, уроженец Полтавской губернии (Украина).

Военная карьера.Родился он в 1784 году в местечке Новые Сенжары в бедной казачьей семье Делие (Делиенко). В детстве и отрочестве вел крестьянскую жизнь и одно время пытался зарабатывать игрой на басе. Со временем, как и многие другие крестьяне, был зачислен в армию (с 1807 года). Служил в артиллерии (с 1809 года). Участвовал в Отечественной войне 1812 года, в том числе в Бородинском сражении. Следующие несколько лет провел в Европе, в заграничных походах русской армии. Там некоторое время квартировал в Париже. Дважды за время службы посылал своим родным деньги (60 рублей и 25 рублей) [Сказание…, с. 43].

Известно также, что, несмотря на постоянные повышения по службе, по характеру он был скуп и, имея до трехсот рублей сбережений и часы, жалел купить себе калач. А ведь на триста рублей тогда можно было купить стадо баранов (количество голов зависело от уровня инфляции и курса бумажного рубля к серебряному). Но в батарейной школе, куда Данила Делие записался, чтобы научиться грамоте, он познакомился с «диаконом доброй жизни, который дал ему довольное понятие о Святом Писании и начал читать священные книги и жития отцов» [Указ. соч., с. 8].

Нужно отметить, что в то время многие из этих книг имелись в продаже в переводе святого Паисия Величковского (Нямецкого) – уроженца Полтавы, служившего под омофором Константинопольского патриархата. Паисий Величковский был известен тем, что возродил православный аскетизм в виде старчества на территории Афона, Молдавии и Украины. У него были ученики в России и влияние его через них и их последователей было очень велико: основанные ими известные пустыни – Оптина, Софрониевская, Глинская, Зосимова и другие – определяли духовное возрождение православия в XIX века.

Читал ли он Евангелие в переводе на русский язык, который подготовило Российское Библейское Общество в 1818 году, или только на церковно-славянском, нам неизвестно. Но сообщается, что уже в 1820 году он твердо решил посвятить дальнейшую жизнь не военной карьере и не накоплению земного богатства, а, по примеру святых, избрал путь аскетизма – форму раннехристианского благочестия, предшествовавшую появлению монашества.

Оповестив о своем решении родственников, Даниил раздал деньги и землю, причем родным из денег отдал только 25 рублей – остальное пожертвовал в церковь, местоположение которой скрыл от родных, по-видимому, чтобы не вводить их в соблазн истребовать эти деньги [Указ. соч., с. 43—44].

Вскоре после отказа от предложенных командиром полка очередного повышения и офицерского чина (открывавшего ему путь в дворянство), он был арестован. Разбирательство шло долго, и, находясь под арестом, он читал Библию и жития святых.