Павел Ильин - Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

«Повешенные повешены; но каторга 120 друзей, братьев, товарищей ужасна», – так выразил свое отношение к итогам главного судебно-следственного процесса по делу декабристов А. С. Пушкин в письме к П. А. Вяземскому от 14 августа 1826 г. [1] Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 17 т. Т. 13. Переписка 1815–1827 гг. М; Л., 1937. С. 291. Очевидная неточность содержательной стороны фразы Пушкина (не все из осужденных наказывались каторжными работами, многим был вынесен иной приговор: ссылка на поселение в Сибирь, разжалование в солдаты; кроме того, казнены пятеро наиболее виновных из числа 120 осужденных), без сомнения, имела своей причиной эмоциональное состояние поэта, писавшего спустя месяц после объявления приговора. Эта пушкинская формула и внимание, проявленное поэтом к осужденным, стали главенствующим принципом для будущих историков, способствуя формированию устойчивого взгляда на судебно-следственный процесс по делу о тайных обществах и, в значительной мере, на историю «движения декабристов» в целом.

Для многих поколений исследователей и в массовом историческом сознании декабристы – это, прежде всего и главным образом, 120 осужденных по приговору Верховного уголовного суда. На них в основном сосредоточено внимание авторов и читателей, им посвящены сотни и тысячи вышедших в свет за почти 150 лет многочисленных и разнообразных публикаций и исторических работ различного характера. Этот традиционно обостренный интерес к осужденным в сознании читателя так или иначе связывается с политическим радикализмом «наиболее виновных»: планами цареубийства и мятежа, которые были вменены в вину большинству из тех, кто был предан Верховному уголовному суду.

Однако существовали и другие, столь же многочисленные категории участников тайных обществ, оказавшиеся на периферии исследовательской традиции. Значительная часть членов тайных обществ была освобождена от судебной ответственности и подверглась административному (несудебному) наказанию. Другие бывшие участники конспиративных обществ избежали наказания, хотя в той или иной форме привлекались к расследованию (прощенные императором, освобожденные от наказания в ходе следствия, выявленные на процессе, но не привлеченные к нему, – фактически тоже прощенные). Особую категорию составляют те, кто сумел оправдаться на следствии, представив факты и обстоятельства таким образом, что обвинение в принадлежности к тайному обществу было снято. Наконец, многие участники тайных обществ остались неизвестными правительству.

В настоящей работе судебно-следственный процесс 1825–1826 гг. рассматривается в контексте исследования персонального состава тайных обществ декабристского ряда, для решения задач максимально полного выявления их участников. Первоначально поставленная цель – выявление наиболее полного перечня участников тайных обществ – в силу источниковедческих особенностей рассматриваемой проблемы (основным источником сведений о составе тайных обществ являются следственные материалы) привела к выдвижению на первый план задач выявления и внутренней систематизации определенных категорий членов декабристских обществ, на основе рассмотрения особенностей судебно-следственного процесса. Благодаря тому, что последующая «историографическая судьба» каждой группы участников тайных обществ во многом зависела от «вердикта» следствия и суда, возникла необходимость обращения к изучению характера и особенностей следственного процесса по делам о «злоумышленных тайных обществах» 1825–1826 гг.

Персональный состав тайных обществ вызывает несомненный научный интерес. Облик такого сложного общественного явления, как конспиративные объединения декабристов, преследовавшие политические цели, не в последнюю очередь зависит от представлений о каждом из его участников. Личность тех, кто составил это «движение», их индивидуальные черты, образ мысли, взгляды, конкретные обстоятельства биографии – одно из важнейших направлений декабристоведческих изысканий. Биографические исследования, как правило, опираются на некоторые уже установленные научные факты, среди которых определяющим является выявленный факт членства в тайных обществах, поскольку именно он является главным основанием для отнесения того или иного лица к числу декабристов [2] Принадлежность к декабристам определяется, по нашему мнению, участием в преемственно сменявших друг друга тайных обществах, имевших политические цели и инициировавших выступления декабря 1825 г., а также участием в заговоре и военных выступлениях, организованных членами этих тайных обществ (Пушкина В. А., Ильин П. В. Персональный состав декабристских тайных обществ. Справочный указатель // 14 декабря 1825 года. Источники, исследования, историография, библиография. СПб.; Кишинев, 2000. Вып. 2. С. 14). .

В настоящее время особое значение этому направлению исследования придает новый контекст изучения, освобожденный от прежнего идеологического диктата. Теперь историк не скован необходимостью видеть в декабристах исключительно сторонников радикальных политических идей и «революционных» способов действия и в соответствии с этим осуществлять нередко искусственную радикализацию программных и организационно-тактических принципов тайных обществ на всем протяжении их существования. Преодолев идеологические ограничения и порожденные ими критерии принадлежности к декабристам, в значительной мере деформировавшие содержание этого термина, современный исследователь стоит перед необходимостью пересмотра основополагающих фактов и обстоятельств, связанных с идеологией и политической деятельностью конспиративных объединений декабристского ряда. Важной частью этого пересмотра являются как теоретические, так и конкретно-исторические аспекты научной реконструкции состава участников «декабристского движения».

Персональный состав тайных обществ, выявленный в наиболее полной мере, способствует формированию адекватного и объективного представления о декабристах. Реконструкция персонального состава позволяет установить, с одной стороны, обоснованные внешние границы и, с другой стороны, внутреннюю структуру «декабризма» как конкретно-исторического явления. Она способна выявить различного рода «пограничные случаи» участия в деятельности декабристских обществ, которые характеризуют эту внутреннюю структуру; создает возможность для нового, более адекватного и исторически обоснованного решения проблем декабристского «ядра» и «периферии», полноправного и «неполного» членства, разной степени причастности к деятельности тайного общества и заговору декабристов; позволит, очертив по формальным критериям круг «декабристов», приступить затем к систематическому изучению особенностей их взглядов и деятельности, к углубленной биографической разработке.