Ирина Мироненко - Российская психология в пространстве мировой науки

А. В. Юревич говорит об утрате современной отечественной социогуманитарной наукой, и в первую очередь психологией, претензий на «самобытность», о том, что отечественные ученые «как "интеллектуальные посредники" <���…> играют очень важную и вполне творческую роль, однако свое традиционное предназначение в качестве производителей нового знания они начинают утрачивать.

И это – возможно, главный результат «адаптации» отечественной социогуманитарной науки к тому социальному контексту, который сложился в современной России» [Юревич, 2004, с. 13] (курсив наш. – И. М.).

Школа в науке – явление временное. Возможно, наступает естественный конец той школы, которая сложилась в СССР. В то же время есть основания думать, что возможно возрождение этой школы в новом облике, соответствующем реалиям современности, в чем-то радикально отличной от советского периода, но что-то главное в традиционной парадигме развивающей. Конечно, не следует рассчитывать, что все, получившие диплом психолога в современной России сплотятся в единое моно методологическое течение, как это было в советский период. Это и невозможно, и ненужно. Существенная часть этих людей уже и не имеет прямого отношения к той школе, которая развивалась в России на протяжении большей части XX века. Достаточно вспомнить, что в 1984 г. в России психологов выпускали три университета (девять в СССР), и в весьма ограниченном количестве, а сейчас более 300 ВУЗов России ежегодно выпускают более 5000 психологов. При таких темпах роста психологического сообщества на фоне методологической эклектики бороться следует не за методологическое единство, а за сохранение норм научности в целом.

Российская психология сейчас подобна кораблю, идущему между Сциллой западных направлений и Харибдой ненаучности, и держаться следует ближе к Сцилле.

Пусть каждый примкнет к той школе, которая ему ближе. Однако мне кажется, что и школа, сложившаяся в России, не исчерпала своего потенциала: при условии необходимой герменевтики она представляется остроактуальной в контексте тенденций развития мировой психологической науки и имеет все основания войти в психологическую науку XXI столетия в качестве самобытной.

На мой взгляд, отечественная психология сегодня стоит перед необходимостью решения двух взаимосвязанных задач:

• во-первых, задачи интеграции в качестве самобытной школы в числе других направлений и школ в структуру единой мировой мультипарадигмальной науки;

• во-вторых, задачи сохранения статуса и сущности науки, что требует четкого размежевания с ненаучными формами психологического познания.

Обе эти задачи объективно поставлены условиями развития психологии в современном обществе, они продиктованы самой жизнью. Эти задачи отвечают общим тенденциям в развитии мировой психологической науки, и в то же время именно в России их решение сопряжено со специфическими сложностями, требует особых усилий от профессионального психологического сообщества. М. К. Мамардашвили писал: «Древние философы утверждали, что зло делается само собой, а добро нужно делать специально и все время заново, оно, даже сделанное, само не пребывает, не существует. Этот вывод, как мне представляется, в равной мере относится <���…>, с одной стороны, к науке как познанию (этой мерцающей, пульсирующей точке, связанной с возможным человеком и требующей постоянного, специального усилия), а с другой стороны, к науке как собственно культуре (в смысле человекообразующего действия упорядочивающих жизненный хаос структур)» [Мамардашвили, 1982, с. 57].

Изменения в социально-политической жизни России в конце XX столетия привели к кардинальным преобразованиям в психологической науке. В развитии психологии в постсоветской России явно выделяются два периода, которые различаются ведущими тенденциями. Первый период – с конца 80-х гг. до конца века – можно обозначить как «время разбрасывать камни». С начала нового века наступило время «собирать камни».

В конце 80-х гг. идеологическое давление и контроль в науке, характерные для советского периода, существенно ослабли. Появились возможности для изложения и отстаивания точек зрения, оппозиционных традиционным для советского периода взглядам. Как отмечается в изданной ИП РАН монографии «Психологическая наука в России XX столетия» [Психологическая… 1997], с начала 90-х гг. развернулся процесс пересмотра и критики исходных методологических и теоретических принципов. Прошли «круглые столы», посвященные обсуждению вопросов значения марксизма в психологии, возможностям гуманистической парадигмы и ограничениям естественнонаучной ориентации в изучении человека. Был опубликован ряд проблемных статей на тему о нетрадиционных и новаторских подходах в изучении психики.

Возможность подобной дискуссии после десятилетий, когда данная тема считалась запретной, безусловно, явилась значительным достижением и источником развития современной психологии в России. Однако в развитии постсоветской психологии закономерно сочетались как позитивные, так и негативные тенденции.

Характеризуя в целом состояние психологии в России этого периода, авторы монографии «Психологическая наука в России XX столетия» обозначают его как переходный период от устойчивой, унифицированной и моноструктурированной системы к новой, наиболее существенные особенности которой прогнозировались следующим образом [Психологическая… 1997]:

– научно-практическая и прикладная ориентированность психологических исследований;

– плюралистичность в выборе исходных теоретико-методологических оснований;

– многообразие форм профессиональной подготовки психологов и применения их знаний и умений;

– более узкая специализация психологов;

– достаточно жесткая детерминация тематики психологических исследований со стороны запросов общества;

– прагматизация взглядов психологов относительно своего будущего в психологическом сообществе.

Далее в цитируемой монографии отмечено возрастание в российской психологии удельного веса элементов и компонентов западноевропейской и американской моделей.

Важной тенденцией постсоветской психологии в России является принципиальное изменение приоритетности фундаментальных и прикладных разработок в пользу последних [Психологическая… 1997]. В советской психологии авторитетность фундаментальных разработок была очень высока. Ученые, работавшие в этой области, пользовались поддержкой государственных структур, что обеспечивало им высокий статус и достойную оплату труда. Интересно, что Ж. Пиаже, вспоминая о своем визите к советским коллегам в конце 50-х гг., отмечает высокий социальный статус ученых в СССР, огромное уважение, которым они пользуются в обществе [Piaget, 1996]. Это создавало возможности притока в фундаментальную науку лучших сил, наиболее способных людей.