Игорь Дубов - Социально-психологические аспекты активности

Соответственно, за рамками предлагаемого набора остаются лишь те формы жизнедеятельности, которые характеризуют деятельность групп не-субъектов, т. е. стихийных групп, ситуативно и формально организованных групп, групп, находящихся на самых ранних стадиях их формирования, и т. п., т. е. любых социальных групп, объединенных лишь пространственными и временными связями. Очевидно, что к таким проявлениям относится исключительно узкий круг феноменов, включающий прежде всего массовидные явления, такие как паника в толпе, ненаправленная групповая агрессия и т. п. Во всех же остальных случаях речь идет о групповой активности.

Однако весь перечисленный выше набор различных проявлений активности мало чем отличается от различных форм деятельности – если, конечно, не считать групповой деятельностью только созидательную деятельность на благо общества или, наоборот, не сводить ее к набору телеологически связанных между собой элементов поведения, а понимать ее так, как понимали разработчики данного понятия в отечественной психологии, и в первую очередь А. Н. Леонтьев и В. В. Давыдов. С точки зрения деятельностного подхода, деятельность рефлексирующего субъекта [3] При этом за рамками обсуждения остается вопрос, что вообще является главным критерием субъектности – целенаправленная деятельность или наличие сознания; вопрос, не поднимаемый вследствие невозможности разрешения проблемы первичности курицы или яйца. является таким взаимодействием с окружающей действительностью, в ходе которого живое существо, удовлетворяя свои потребности, целенаправленно воздействует на объект [123, с. 95]. Аналогичным образом может быть охарактеризована и деятельность группы. В этой связи представляется очевидным, что все перечисленные выше понятия могут быть названы «деятельностью» без малейшего ущерба для когнитивных операций с ними.

Вопросы здесь могут вызывать только названные А. Л. Журавлевым внутригрупповые и межгрупповые отношения, поскольку поведенческий компонент этих отношений как способ взаимодействия личностей и групп очевидно подчинен в семантическом плане перцептивному и когнитивному компонентам и может быть в гносеологических целях вообще вынесен за пределы данного понятия, как, например, это имеет место в концепции деятельностного опосредования межличностных отношений А. В. Петровского [120, с. 128–225]. Очевидно, что указанные отношения являются прежде всего системой установок, ориентаций, ожиданий, диспозиций, стереотипов и пр., характеризующей субъективное отражение (восприятие) существующих социальных связей [141, с. 136, 137]. И если не затрагивать имеющую другую природу внутригрупповую деятельность, связанную с построением характеризующих групповое сознание перцептивных (напр., общегрупповые образы) и когнитивных (напр., общегрупповые оценки) компонентов, то в этом случае внутригрупповые и межгрупповые отношения не могут считаться групповой деятельностью в чистом виде, а могут, будучи перцептивно-когнитивными образованиями, обусловливать эту деятельность и этой деятельностью опосредоваться. Впрочем, при таком понимании указанные отношения вряд ли можно рассматривать и как совместную активность индивидов.

Однако категория «отношения» может рассматриваться и в общепсихологическом плане, являясь активностью (в бернштейновском понимании) в той же степени, в какой активен любой психический процесс. В этой связи при решении данного вопроса представляется вполне возможным опираться на точку зрения С. Л. Рубинштейна, считавшего, что «действия человека и его деятельность в целом – это не только воздействие, но и общественный акт или отношение в специфическом смысле этого слова» [127, с. 437]. При таком понимании отношения могут рассматриваться как деятельность. Но тогда все перечисленные А. Л. Журавлевым составные части понятия «групповая активность» тем более могут быть полностью подведены под понятие «групповая деятельность», легко интегрирующее любые формы межличностной коммуникации, в том числе и групповое общение. И в этой связи не наблюдается никаких различий в содержании двух понятий, позволяющих настаивать на маркировании понятия «групповая активность» как уникального, отражающего свой собственный, ни с чем не пересекающийся сегмент психологической реальности.

Вообще, у каждого созданного людьми инструмента имеется, как правило, свое собственное предназначение. Скальпель не годится для резки стального листа, а бензопила не подходит для операций на сердце. То же самое касается инструментов научного познания. Именно поэтому использование имеющих строго заданные границы своего применения философских понятий в конкретных психологических исследованиях может приводить к достаточно неожиданным результатам. Так, например, отталкиваясь от вполне понятного философского тезиса о том, что активность является важнейшим атрибутом и характеристикой субъекта, А. Л. Журавлев приходит к выводу, что активность является способом существования групп-субъектов [48, с. 74]. Но тогда в этой логике и в этой терминологии группы-«несубъекты» являются неактивными, хотя вряд ли кто-то согласится, например, с тем, что толпа паникует пассивно [4] Вообще, трактовка «активности» исключительно как основного признака, задающего понятие «субъект», фактически уничтожает данное слово, полностью выводя его за пределы употребления в живом общении людей. Нетрудно представить себе, например, реакцию футбольного болельщика, поделившегося с соседом мыслью о том, что «эта команда играет намного активнее» и услышавшего в ответ: «Да, она в большей степени реализует себя как субъект». .

Если рассматривать язык как инструмент познания окружающего мира, то представляется очевидным, что главным критерием введения и использования какого-либо понятия является наличие возможности с помощью этого понятия добиться решения таких познавательных задач, которые без этого понятия разрешить невозможно. Соответственно, если применение в психологии термина «групповая активность» позволяет выдвигать такие гипотезы и предлагать такие эксперименты, которые невозможно спланировать и осуществить, пользуясь термином «групповая деятельность», то тем самым доказательно обосновывается необходимость всегда использовать данное понятие в научном лексиконе именно в том смысле, который обеспечивает осуществляемый научный прорыв. Отсюда возникает вопрос: отличается ли изучение «групповой активности» принципиальным, требующим создания новых исследовательских инструментов, образом от изучения «групповой деятельности», и в чем заключается данное отличие?