А. Степанов - Число и культура

Наш дискурс, конечно, не исходит из сомнительной предпосылки, будто массовый социум самостоятельно осуществляет развернутый анализ, проводит последовательную "калькуляцию", в том числе на материале собственного классового, политического строения . Однако в условиях, когда репрезентативная часть населения пропущена через горнило школьного образования, любая из классово-идеологических моделей, которая содержит серьезные логические противоречия, по сути обречена. Подобная обреченность находит различные выражения. Можно говорить, например, об исторической обреченности, т.е. о том, что у "неподходящей" модели практически нет шансов выжить, по крайней мере в достаточно длительной перспективе. С неменьшим основанием можно использовать понятие несправедливости, поскольку логическая несправедливость на классовой почве предстает как несправедливость и социальная, что инициирует эффект отторжения. "Неправильные" классово-идеологические модели, кроме того, обусловливают ту "разруху в головах", которая затем неизбежно влечет за собой дестабилизацию и другие негативные явления также в реальности.

Теперь, кажется, получен минимальный объем предварительной информации, который позволяет приступить к конкретному исследованию. Начать придется с небольшой порции математических выкладок.

Предположим, что все члены некоей стабильной и относительно самоуправляемой социально-политической системы разделены по двум главным признакам: социальному (по принадлежности тому или иному социальному слою, или классу) и политическому (согласно выраженным, например в процессе голосования, симпатиям к той или иной идеологической, политической группе: партии или блоку). Для последующего анализа важно, что здесь рассматриваются исключительно крупные, идеологически значимые классы (к примеру, богатый, средний, бедный классы современной западной идеологемы) и крупные политические группы, носящие общенациональный, а не, скажем, региональный, характер, т.е. репрезентативно представляющие картину основных политических пристрастий населения в целом (на данном хронологическом отрезке). Позднее будут даны более точные разъяснения, пока же достаточно ограничиться примером американских республиканцев, демократов, а также третьей, значительной по численности группой "остальных", в которую включается как аполитичное население, так и сторонники мелких партий. В дальнейшем в качестве синонимов "остальных" будут употребляться также наименования "неприсоединившиеся", "независимые" или "индифферентные".

Введем следующие обозначения. Пусть r – количество основных социальных классов (упомянутая совокупность богатого, среднего, бедного классов описывается, соответственно, значением r = 3); m – число основных активных политических групп (в системе "республиканцы-демократы" m = 2); n – общее число ведущих политических групп, включая "неприсоединившихся". Очевидно, что n = m + 1 (в приведенном примере n = 3).

Деление системы по двум признакам означает, что она представляется в виде совокупности социально-политических групп (ячеек) в количестве nr : например, "богатые республиканцы" (т.е. представители богатого класса, голосующие за республиканскую партию), "бедные демократы", "независимые представители среднего класса" и т.д., здесь всего 9.

Корректно заметить, в настоящей работе мы намерены изучать не самый общий случай социально-политических систем, а только тот, который складывается в наиновейший исторический период и характерен для обществ, прошедших через процесс революционного и эволюционного социального освобождения. Таким образом, имеется в виду наличие специфического политического, идеологического климата, который оказывает непосредственное влияние и на классовую идеологию. В результате, коль речь идет о целостной социально-политической системе и идеологическом делении на партии и классы, то в рамках общественных представлений каждая социально-политическая группа (ячейка) должна быть связана с каждой. Это очень сильное логическое условие, но, как мы сейчас увидим, оно справедливо для всех относительно развитых стран. Необходимо, разумется, пояснить.

В политическом плане названному условию отвечает идеологическое (обычно закрепленное и в конституции) право каждого гражданина не только свободно выбирать свою политическую ориентацию, но точно так же произвольно ее менять ("в прошлый раз я голосовал за демократов, а сейчас предпочитаю республиканцев или вообще все надоели, не пойду голосовать"). В классовом аспекте с ним корреспондирует, во-первых, качественно возросшая в новейший период реальная – горизонтальная и вертикальная (последняя: восходящая и нисходящая) – социальная мобильность (т.е. интенсификация социальных перемещений как в рамках одного социального уровня, так и переходов из более низких социальных слоев в более высокие и обратно); по П.Сорокину [2]. Во-вторых, что в данном случае еще важнее, в идеологическую систему заложена неограниченная мобильность ментальная: убежденность населения в свободе выбора и смены рода занятий, принципиальной открытости любых социальных перспектив, что подогревается и циркулирующими мифами (к примеру, о чистильщике сапог, превратившемся в миллионера, или кухарке, которой доверили управлять государством). Такие предпосылки служат отражением стандартной парадигмы демократии и "общества равных возможностей", и в результате освободительных революций все массовые социумы так или иначе ее воплощают, по крайней мере декларируют, так что "в теории", идеологически она представляется справедливой.

Следует сказать даже большее. Допустим, что у некоего представителя бедного класса, наделенного, как и все, упомянутыми объявленными свободами, есть, значит, возможность разбогатеть, т.е. попасть в класс богатый. Однако это может происходить по-разному. Если у него есть возможность скапливать состояние только постепенно, упорным трудом, то, прежде чем попасть в богатый класс, в промежутке неизбежно придется пройти через средний. Таким образом, в пределах подобного варианта бедный класс связан с богатым не напрямую, а лишь через посредника – класс средний. Однако не таков сложившийся климат в социумах современного типа, ибо тут общественная психология обзавелась интересным качеством, которое трудно назвать иначе, чем имманентным "авантюризмом".

Ментальная открытость действительно всех перспектив включает, в частности, и вариант внезапного обогащения. Масс-медиа с наслаждением муссируют истории "чудесных превращений", будь то о колоссальном выигрыше в лотерее, на телеконкурсе, фондовой бирже, о браке с принцессой или миллионером, о безвестном пареньке из простой рабочей семьи, наутро проснувшемся богатым и знаменитым (музыкальный хит, спортивный рекорд…) или даже успешном ограблении банка. Не следует полагать, что подобный "волшебный" мотив присущ только западным обществам. Ничуть с неменьшей силой (разумеется, с поправками на конкретную идеологию) он звучал и в советском, и сюжетами про героев, стахановцев, про нежданное попадание ивановской ткачихи в Верховный Совет или ЦК была переполнена коммунистическая пропаганда, а в современной России вчерашние комсомольцы из "хрущоб" внезапно обернулись долларовыми миллиардерами. "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью" – это про все социумы, в которых прошли великие эмансипационные революции.