Жозеф Артур де Гобино - Опыт о неравенстве человеческих рас. 1853г.(том1)

Итак, это мощное общество делилось на множество государств, которые в той или иной степени, но все без исключения, испытывали религиозное и моральное влияние основного центра, находившегося в Ассирии. Это был источник цивилизации, там были сосредоточены основные движущие силы развития, и этот факт, подтверждаемый многочисленными наблюдениями, согласуется полностью с мнением Геродота о том, что финикийские племена происходят оттуда. Ханаанский элемент оказался очень весомым, потому что черпал силу из самых первых истоков хамитской эмиграции.

Во всех уголках этой страны, и в Вавилоне, и в Тире, мы видим вкус к гигантским монументам, которые с такой легкостью возводились массами рабочих, находившихся на положении рабов. Никогда и нигде не было подобной возможности сооружать огромные строения, разве что в Египте, в Индии и в Америке, т. е. в абсолютно одинаковых обстоятельствах. Гордым хамитам мало было вознести к небу величественные сооружения — им понадобились высокие холмы, которые служили основанием для их дворцов, искусственные горы, вросшие в землю точно так же, как и горы естественные и соперничающие с последними возвышенностью своих очертаний. В окрестностях озера Ван до сих пор существуют подобные шедевры безудержного воображения в сочетании с безжалостным деспотизмом и необыкновенной глупостью. Эти гигантские курганы тем более достойны внимания, что они напоминают о временах, предшествующих отделению белых хамитов от остальной части группы. Мы встречаем такие курганы в Индии, мы наблюдаем их у кельтов. Они есть у славян, и нет ничего удивительного в том, что, увидев их на берегах Енисея и Амура, мы вновь встречаемся с ними у подножия Аллеганийских гор в качестве основания для мексиканских храмов.

Нигде, кроме как в Египте, курганы столь не внушительны, как у ассирийцев, которые сооружали их с особой изысканностью и надежностью. Подобно другим народам, они делали их не просто могилами или основаниями — это были подземные дворцы, служившие убежищем для властителей и знати от жаркого летнего солнца.

Их художественная потребность не ограничивалась архитектурой. Они были неподражаемы в скульптуре, в том числе в письменных рельефах. Скалы, горные склоны сделались огромными полотнами, запечатлевшими гигантских людей и надписи, которые до сих пор поражают воображение. На стенах сооружений изображены исторические эпизоды, религиозные церемонии, подробности частной жизни — все, что знаменовало собой бессмертие, которое мучило безграничное воображение этих людей.

Не меньшим величием отличалась и частная жизнь. Роскошь окружала их быт, и, пользуясь термином из экономики, подчеркнем, что семито-хамитские государства обладали чисто потребительским характером. Разнообразные ткани, яркие цвета, изящные узоры, изысканные прически, оружие, дорогое и сверх всякой меры украшенное, колесницы и мебель, духи и благовония, душистые ванны, заплетенные гривы лошадей и бороды всадников, страсть к драгоценностям, украшениям, кольцам, серьгам, подвескам, браслетам, тростям из ценных пород дерева, наконец, удовлетворение всех потребностей и прихотей абсолютной утонченности — таковы были привычки ассирийских метисов. При всем этом надо иметь в виду, что посреди элегантности и роскоши бытовал варварский обычай татуировки, как стигмат, наложенный менее благородной частью их крови.

Свидетельство этого любопытного обычая несут на себе египетские рисунки; а меланийское происхождение подтверждается тем, что он распространен по всей Африке — как на западном, так и на восточном побережье. Один путешественник, Деграндпрэ, увидев негров, разукрашенных цветной татуировкой, на манер индейцев, объясняет это тем, что аборигены часто пересекали просторы континента вдоль экватора, именно поэтому жители Гвинеи практикуют обычаи, которые конголезцы могли заимствовать от индейских мореплавателей. Поскольку нет на земле народа, украшающего себя цветными рисунками, нанесенными либо на кожу, либо, посредством укалывания, под кожу, который не принадлежал бы к черной или желтой группе, я делаю вывод, что татуировка — это обычай этих двух человеческих типов, которые научили ему белые расы, максимально смешанные с ними. Например, так украшают себя хамито-семиты и индусы, смешавшиеся с чернокожими, это характерно для кельтов, смешанных с желтокожими. Татуировку следует считать признаком смешанного происхождения и изучать ее интересно с этнологической точки зрения. Это хорошо поняли американские ученые. Формы и характер рисунков, используемых в одном племени нового континента или Полинезии, например, на лице или теле воинов, часто служат указанием происхождения и связей с другим народом, живущим далеко от первого. Мне довелось видеть замечательную коллекцию гипсовых масок Фробервиля, запечатлевших головы негров восточного побережья Африки. На лбу некоторых аборигенов нанесена серия продольных штрихов, подчеркнутых искусственным утолщением кожи, что практикуют многие пелагийские племена Океании. Это свидетельствует о первородной идентичности двух варварских групп, разделенных огромным океаном.

Чтобы удовлетворить их постоянно растущие потребности, существовала развитая торговля, задачей которой был поиск редкостных предметов во всех концах света. Нижняя и Верхняя Азии непрестанно требовали все новых товаров — богатств, которые находили множество потребителей и ценителей, способных платить за них любую цену.

Однако рядом с таким материальным великолепием и артистизмом, существовали отвратительные язвы от болезней, вызванных вливанием черной крови. Древняя красота религиозных идей постепенно загрязнялась поверхностными потребностями мулатов. На место простоты древней теологии приходил грубый эманатизм, мерзкий в своих символах, представляющий божественные атрибуты и природные силы в монструозных образах, искажающих святые идеи и чистые понятия таким нагромождением таинственности, недосказанности и не поддающейся расшифровке мифологии, что со временем истина оказалась недоступной даже для узкого круга. Я допускаю, что белые хамиты должны были чувствовать отвращение, когда они соединяли величие доктрин своих отцов с темным суеверием черных племен, и из этого чувства мог появиться первый принцип их любви к тайнам. Затем они быстро осознали, какое воздействие оказывает умолчание их священников на массы, более склонные бояться высокомерной сдержанности догмы, нежели искать в ней приятные стороны и надежду. С другой стороны, я также понимаю, что кровь рабов, которая когда-то ослабила властителей, вскоре внушила последним то же самое суеверие, против которого вначале ополчился культ.