Стивен Левитт - FRICONOMICS ФРИКОНОМИКА МНЕНИЕ ЭКОНОМИСТА-ДИССИДЕНТА О НЕОЖИДАННЫХ СВЯЗЯХ МЕЖДУ СОБЫТИЯМИ И ЯВЛЕНИЯМИ

Большинству ньюйоркцев понравились преимущества, полученные ими от применения новых мер охраны порядка. Но особенно им понравилась любимая идея Брэттона и Джулиани, в соответствии с которой наказание мелких нарушений перекрывает кислород крупным криминальным элементам. Ведь сегодняшний прыгун через турникет вполне может оказаться вчерашним убийцей, разыскиваемым полицией. Бродяга или наркоман, использующий переулок в качестве туалета, возможно, шел кого-то ограбить.

Когда преступность, связанная с насилием, стала резко падать, жители Нью-Йорка не уставали нахваливать своего мэра, выходца из Бруклина, и шефа полиции, человека с сильным бостонским акцентом. Многие были более чем счастливы водрузить на их головы лавровые венки победителей. Однако эти двое решительных и волевых мужчин не смогли поделить пришедшую к ним славу. Вскоре после того как на первой полосе газеты Time появилась фотография Брэттона, а не Джулиани, комиссар полиции был отправлен в отставку. К этому времени он успел поработать на своем посту только 27 месяцев.

В период спада преступности в 1990-х годах Нью-Йорк был бесспорным лидером по внедрению новых стратегий работы полицейских. При этом из всех крупных городов Америки одни ньюйоркцы, казалось бы, наслаждались резким снижением уровня преступности. К примеру, уровень убийств в среднем снизился с 30,7 на 100 тысяч человек в 1990 году до 8,4 на 100 тысяч человек в 2000-м. Если это выразить в процентах, то разница составит целых 73,6%. Казалось бы, все замечательно. Однако тщательный анализ фактов показывает, что вряд ли на эти цифры серьезно повлияли новые стратегии полиции.

Во-первых, снижение преступности в Нью-Йорке началось еще в 1990 году. К концу 1993 года доля имущественных и особо тяжких преступлений, включая убийства, уже упала почти на 20%. Однако Рудольф Джулиани в то время еще не был мэром и не назначил на должность Уильяма Брэттона. Шеф полиции приступил к своим обязанностям только в начале 1994 года, т.е. преступность снижалась как до прихода к власти этих государственных мужей, так и еще долго после того, как Брэттон был уволен.

Во-вторых, новые стратегии сопровождались гораздо более существенными изменениями внутри полиции, а именно кадровым бумом. За 1991—2001 годы Департамент полиции Нью-Йорка увеличил свой штат на 45%. Эта цифра более чем в три раза превысила средний показатель по стране. Как было доказано ранее, увеличение численного состава полиции, независимо от ее новых стратегий, уже само по себе вызвало спад преступности. Но если обратиться к подсчетам, то вырисовывается несколько иная картина. Колоссальное увеличение штата нью-йоркской полиции должно было бы привести к уменьшению уровня преступности на 18% против общего по стране. Если же вычесть эти 18% из показателя сокращения убийств, тем самым не принимая в расчет кадровый бум в полиции, получим интересные данные. Оказывается, Нью-Йорк вовсе не является национальным лидером, несмотря на уровень снижения преступности в 73,6%. Напротив, этот показатель на общем фоне является не лучшим, а весьма посредственным. Необходимо заметить, что новые полицейские силы появились еще при Дэвиде Динкинсе — мэре, которого Джулиани победил на выборах. Динкинс отчаянно пытался поддерживать закон и порядок, зная о том, что его главным противником будет бывший федеральный прокурор. (Эти два человека уже боролись за должность мэра четыре года тому назад.) Поэтому те, кто считает снижение преступности заслугой Джулиани, не так уж ошибаются. Ведь именно его репутация сторонника порядка и законности заставила Динкинса взять на работу больше полицейских. В конце концов, от увеличения штата защитников правопорядка остались в выигрыше оба политика, но Джулиани оно помогло куда больше.

Больше всего утверждению о том, что новые стратегии сильно повлияли на уровень преступности, вредит один простой факт, на которой часто не обращают внимания. Дело в том, что преступность в течение 1990-х снизилась повсюду — по всей стране, а не в одном только Нью-Йорке. Ведь всего несколько других городов попытались внедрить у себя стратегии нью-йоркской полиции, причем явно без особого рвения. И что же показывают данные? Даже в Лос-Анджелесе — городе, широко известном своей плохой полицией, преступность упала почти так же, как в Нью-Йорке после увеличения количества полицейских.

Мы сильно ошиблись бы, утверждая, что от толковых офицеров полиции нет никакого проку. И Билл Брэттон, безусловно, заслуживает глубокого уважения за укрепление полицейских сил Нью-Йорка. К сожалению, хотя ни сам Брэттон, ни СМИ в этом ничуть не сомневались, существует крайне мало доказательств того, что его стратегия была панацеей от криминала. Нам остается только продолжить измерять влияние новых стратегий на преступность — к примеру, в Лос-Анджелесе, где Брэттон стал шефом полиции в конце 2002 года. Последовательно внедряя в работу местных копов методы, ставшие его фирменным знаком, он объявил, что главный приоритет его работы простирается дальше. Первоочередной задачей для него был поиск денег для приема на работу тысяч и тысяч новых сотрудников полиции. [ 7.2]

А теперь давайте исследуем другую пару популярных объяснений.

Более жесткие законы об огнестрельном оружии

Изменения на рынке кокаина и других тяжелых наркотиков

Прежде всего разберемся с оружием. Следует отметить, что дебаты на эту тему редко проходят спокойно. Довольно большая группа людей склонна отстаивать право мирных граждан на ношение оружия и верить в то, что законы о его контроле чересчур суровы. Другие же верят в совершенно противоположные вещи. Как же получается, что умные и интеллигентные люди видят мир настолько неодинаково? Дело в том, что ношение оружия ставит целый ряд проблем, которые зависят от одного фактора: в чьих именно руках оно находится.[ 8]

Было бы полезно сделать шаг назад и задать себе элементарный вопрос: а что такое оружие по своей сути ? Безусловно, это инструмент, при помощи которого можно кого-то убить, ответите вы. Но еще в большей мере оружие является великим нарушителем естественного порядка вещей.

Оружие может нарушить исход любой полемики или ссоры. Предположим, в баре сидят “крутой” парень и не такой “крутой”. Они обмениваются какими-то словами, которые, в конце концов, могут привести к драке. В то же время для “не крутого” парня совершенно очевидно, что его побьют, поэтому ему нет смысла даже начинать драться. Ему проще подчиниться, оставив сложившийся веками порядок нетронутым. Но если у более слабого физически или морально соперника вдруг окажется пистолет, у него будет хороший шанс на победу. При таком сценарии оружие может стать причиной увеличения насилия.