Фрэнсис Коллинз - Доказательство Бога

К счастью, осуществить подобный план удастся еще очень не скоро (если вообще удастся). Но у идеи улучшения человеческой природы есть и другие аспекты, до которых нам рукой подать и которые поэтому стоит здесь рассмотреть.

Очевидно, нелегко точно определить, что именно должно пониматься под улучшением и где проходит граница между лечением болезни и усовершенствованием здорового организма. Возьмем, к примеру, ожирение.

Патологическое ожирение, безусловно, связано с целым рядом серьезных медицинских проблем, его следует изучать, предотвращать и лечить. Однако вряд ли можно было бы назвать медицинским достижением разработку средств, позволяющих людям нормального веса достигать стройности супермоделей. При этом спектр весов между двумя полюсами непрерывный, и нет простого способа определить, в какой момент превышение нормы становится нездоровым.

Прежде чем объявлять любые попытки улучшения себя и детей неприемлемыми и опасными, стоит вспомнить, что мы уже принимаем многие меры по такому улучшению и даже настаиваем на них. Скажем, родителей, не проследивших, чтобы их детям были сделаны все положенные прививки от инфекционных болезней, считают безответственными. Между тем прививка – усовершенствование организма в самом прямом смысле слова, она приводит к распространению определенных клонов иммунных клеток и даже к возникновению новых ДНК.

Как правило, всячески приветствуются и такие методы совершенствования организма, как употребление фторированной воды, занятия музыкой, выпрямление зубов. Регулярные упражнения, улучшающие наше физическое состояние, – весьма похвальное занятие. Окраску волос или пользование пластической хирургией можно считать глупой суетой, но большинство из нас не назовет это аморальным.

Однако существуют действия, связанные с улучшением, этичность которых спорна и может зависеть от ситуации. Инъекции гормона роста – вполне приемлемый метод коррекции развития для детей с недостаточностью гипофиза, но вряд ли допустимо делать их нормальному ребенку, родителям которого просто захотелось, чтобы он вырос повыше. Точно так же гормон эритропоэтин, способствующий улучшению состава крови, – истинное спасение для больных с почечной недостаточностью, но применение его спортсменами считается неэтичным и незаконным. Еще один пример, относящийся к области спорта, – ИФР-1 (инсулиноподобный фактор роста 1), гормон, способствующий наращиванию мышечной массы. Испытания ИФР-1 на животных показали весьма высокую эффективность, а распознать его с помощью существующих систем мониторинга было бы сложно. Использование этого гормона при подготовке спортсменов, по-видимому, неприемлемо – точно так же, как и использование стероидов. Однако есть данные (пока не вполне подтвержденные) о способности ИФР-1 замедлять процессы старения. Если это окажется правдой, будет ли аморальным и такое его применение?

Ни в одном из приведенных примеров улучшения не затрагивают ДНК половых клеток и, следовательно, не могут перейти от родителей к детям. Крайне маловероятно, чтобы в обозримом будущем кто то попытался ставить на людях опыты по наследуемому улучшению. Хотя эксперименты такого рода на животных – обычная практика, повторять их на людях очень опасно, учитывая, что негативные последствия манипуляций могут проявиться лишь спустя несколько поколений. С этической точки зрения подобные манипуляции также категорически недопустимы, хотя бы потому, что будущий ребенок, очевидно, не в состоянии дать на них свое согласие. Исключение мыслимо только при условии, что кому-то удалось бы сконструировать полностью искусственную человеческую хромосому, содержащую дополнительный генетический материал и встроенный механизм саморазрушения на случай ошибки. Однако до подобных опытов – даже на животных – нам еще очень далеко.

Означает ли сказанное, что всевозможные страхи по поводу манипуляций с человеческими генами раздуваются на пустом месте? Если речь идет о применении генной инженерии для создания новых структур ДНК в половых клетках, то да. Но если говорить об отборе эмбрионов, как в фильме «Гаттака», то нет. Сейчас в мире все шире применяется предимплантационная генетическая диагностика (ПГД) – процедура, требующая использования сложной современной техники и проводимая при экстракорпоральном оплодотворении. Как показано на рис. П.2, у матери берется около десятка яйцеклеток, которые оплодотворяются отцовской спермой в чашке Петри. Если оплодотворение проходит успешно, эмбрионы начинают делиться. На стадии восьми клеток появляется возможность взять из каждого эмбриона одну клетку на исследование ДНК. Затем можно в зависимости от результата принять решение о том, какие эмбрионы имплантировать, а какие уничтожить или заморозить.

Сотни супружеских пар с повышенным риском наследственных заболеваний у детей, таких как болезнь Тея-Закса (ранняя детская идиотия) или муковисцидоз, уже пользуются ПГД, чтобы обеспечить рождение нормальных детей. Но тест ДНК одновременно с выявлением болезни Тея-Закса позволяет и проверить эмбрион на наличие мутаций, определяющих предрасположенность к заболеваниям зрелого возраста (например, дефект гена BRCA1), и узнать пол будущего ребенка. Поэтому вокруг применения ПГД идут споры, особенно в связи с тем, что в Соединенных Штатах оно практически никак не ограничивается.

По мере того как ПГД будет делаться все доступнее, не захотят ли обеспеченные родители воспользоваться ею для своего рода доморощенной евгеники, попытавшись оптимизировать сочетание отцовских и материнских генов? Не попробуют ли они отбраковать нежелательные варианты и оставить самые, по их мнению, лучшие? Нет, поскольку они сразу же столкнутся со статистической проблемой. Те свойства, которые родители могли бы пожелать передать детям, чаще всего зависят от нескольких генов. Для каждого отдельного гена лучший его материнский и лучший отцовский вариант будут одновременно присутствовать в одном из четырех эмбрионов. Нужное сочетание двух генов мы найдем в среднем в одном из шестнадцати эмбрионов, десяти – в одном из более чем миллиона! Поскольку это значительно больше числа яйцеклеток, вырабатываемых организмом женщины за всю жизнь, схема, очевидно, реализоваться не может.

Рис. П.2. Предимплантационная генетическая диагностика (ПГД)

Кроме того, даже для этого эмбриона – единственного на миллион – гены, влияющие на умственные и музыкальные способности, физическую силу и ловкость, будут, скорее всего, лишь ненамного увеличивать шансы ребенка достигнуть успеха в соответствующих областях. И ни один из них не сработает без подходящей среды, без воспитания, образования, дисциплины. Родители, настоявшие на генетическом отборе, но занятые только собой, вполне могут обнаружить, что их сын не стал ни капитаном футбольной команды, ни первой скрипкой студенческого оркестра, ни лучшим на курсе по математике, а сидит безвылазно в своей комнате, играет в видеоигры, курит марихуану и слушает хеви-метал.