Владимир Ажажа - Иная жизнь

«Нам говорят: если бы они были, то посетили бы Землю. Мой ответ: может и посетят, но не настало еще для того время… Нам еще возражают: если бы они были, то какими-нибудь знаками могли бы нам дать понятие о своем бытии. Мой ответ: наши средства очень слабы, чтобы воспринять эти ЗНАКИ. Кроме того, низшим животным нет смысла давать знать об этой населенности планет, но и большинству человечества — также, ввиду низкой степени его развития. Не принесло ли бы даже это знание вред?. Мы, братья, убиваем друг друга, затеваем войны, жестоко обращаемся с животными. Как же мы отнесемся к совершенно чуждым существам? Не сочтем ли их за соперников по обладанию Землей и не погубим ли самих себя в неравной борьбе? Они этой борьбы и гибели желать не могут».

Почему же высшие миры не вмешиваются в жизнь землян, спрашивали его. Остановили бы, например, бессмысленные кровопролитные войны. Но человечество еще так грубо, отвечал он, что только эти страдания могли возбудить в них отвращение к войне. Но почему они тогда не уничтожат нас, не пресекут муки нашего развития, не заменят собой? «Видно, есть надежда, что из нас что-то выйдет, — отвечал Циолковский. — Им лучше знать: мы сомневаемся, но они знают. Мы можем дать новую, прекрасную струю жизни, подновляющую и дополняющую уже готовую совершенную жизнь».

А вообще во Вселенной, утверждает философ, есть только абсолютная воля Вселенной. Мы предполагаем, а Вселенная распоряжается. Если нам и удается исполнить свою волю, то только потому, что Вселенная нам это позволила. Но она всегда имеет множество способов и причин затормозить нашу действительность. Не потому ли наши стремления и желания, как бы прекрасны они ни были, частенько не осуществляются? В таком случае следует утешать себя тем, что не настало еще время для их исполнения, что желания наши могут быть ошибочны с высшей точки зрения и что надо их еще проверить.

С этих позиций — что Вселенная жива, что она разумна, высокоорганизованна и счастлива — Циолковский строит и свои представления о морали и нравственности, человеке и Боге, жизни и смерти. Нравственность и мораль основываются на том, что все несовершенное на Земле и в Космосе должно быть устранено и заменено более совершенным. За это его обзывали даже идеологом фашизма. Но это закон Вселенной, при чем же здесь извращенные, болезненные понятия, возникающие порой в том или ином человеческом обществе?

Ведь не скажете же вы садовнику, что он фашист, когда он выкапывает негодные деревья, заменяя их новыми, более плодородными сортами? Не надо путать небесное с земным, космическое с человеческим. Хотя роль человека на Земле именно и состоит в том, чтобы устранять всякие страдания, касаются они самого человека или других живых существ. В Космосе страдания нет, это удел лишь таких планет, как наша Земля, где разум находится в зачаточном состоянии. Удел этот нелегок, но почетен. Как металл, раскаляясь в горне, затем либо лопается, либо закаляется, так и человек, осуществляя себя на Земле, либо нисходит вниз, либо поднимается на иную ступень развития. В принципе человек бессмертен. Смерть сливается с новым рождением. Уничтожения нет, а есть только преобразование. Причина Вселенной есть Бог. Причина нуждается в благодарности и любви, потому что любовь — тоже ее дань.

Интересно отношение Циолковского к молитве. Каков в ней прок, если все совершается по заранее определенным законам и наши слова и желания не могут иметь влияния на события? Многие находят молитву бессмысленной, и потому излишней, соглашается он. Конечно, хорошо, что кто-то всю жизнь свою делает молитвой, исполняя великое. Тому можно и не молиться в обыденном смысле этого слова. Но молитва есть доброе желание, хорошая мысль, идея. Уже по одному тому она полезна. За доброй идеей могут последовать и хорошие поступки. Молитва есть также излияние, жалоба огорченной души высшему существу. Если не могут помочь люди, то как отказаться от высшей помощи?

А ведь он был почти необразован. В 9 лет оглох от скарлатины и учиться не мог. А в 23 года самоучкой экстерном сдал экзамены на звание учителя арифметики и геометрии. Многие склонны считать, что его философская мысль начала формироваться под влиянием другого крупного русского космиста Федорова. Однако другие связывают ее со смертью сына. Рано разочаровавшись в жизни, не видя ее смысла, он добровольно ушел из нее, несмотря на убеждения и уговоры своих близких. И вполне возможно, что все оставшиеся годы Циолковский искал ответы на вечные вопросы, которые мучают человечество и на которые не смог ответить его сын.

Позже этого полуглухого учителя занесут в советские энциклопедии как теоретика космоплавания, но не как философа. И взяв лишь прикладную часть его творчества, построят прикладную, практическую космонавтику, отсекая все, что выходило за рамки этой практичности.

Теперь нередко спорят, были ли «видения» у американских астронавтов, побывавших на Луне, имели ли наши космонавты контакты с неопознанными объектами. Споры эти конъюнктурны, а публикации сенсационны.

Но вот что известно. У космонавтов, долгое время работающих на орбите, могут проявиться элементы ясновидения. Человек невооруженным глазом способен вдруг увидеть крупным планом лицо другого человека, находящегося на Земле. У курсанта, проходившего испытания в барокамере, обнаружилось яснослышание. Он вдруг стал слышать, что говорят механики, находящиеся рядом с барокамерой, хотя теоретически это невозможно.

Явления эти расцениваются как побочные, нежелательные, ненормальные. Курсанта отчислили из отряда космонавтов.

Потом, правда, сопоставили то, что говорил он, с тем, что записывалось на магнитофонную ленту, и все совпало — время, содержание разговора, пересказ курсанта. Ведь невесомость есть не что иное как левитация. Только левитации человек достигает психической энергией, здесь же — с помощью механических средств. Она открывает перед человечеством неограниченные возможности, которые, к сожалению, не используются.

Для космонавтики настало время развиваться по другому пути — проявлять новые информационно-энергетические каналы. А для этого нужны новые люди, свободные от стереотипов и комплексов старшего поколения. Космонавтика, опирающаяся не только на национальные или социальные интересы, но ориентирующаяся прежде всего на философскую базу космизма, это и есть космонавтика будущего. Такую космонавтику и имел ввиду Циолковский, оставляя нам свои космические расчеты. Помочь человеку обрести иные способности, выведя его с помощью технических средств за пределы земного тяготения.

Месяца за три до смерти Константин Эдуардович сказал своей дочери, бывшей при нем секретарем, что у него имеется ряд статей, главным образом по космической философии, которые надо бы собрать в одну книжку. Напечатать он их и не надеялся, но решил прибегнуть к другому способу — стал рассылать по одной малознакомым людям, с кем переписывался и кто сочувствовал ему в то нелегкое время. В сопроводительном письме, которое было озаглавлено «Моим друзьям», он писал: