Тамара Малинина - Дворец великого князя Алексея Александровича

По воспоминаниям современников, над палубами были натянуты белые парусиновые тенты, защищавшие от солнца, плетеные столы и стулья. В основу изготовления спинок стульев были положены сплетенные корабельные канаты.

Под верхней палубой располагались гостиные, салоны, кают-компании, обшитые красным деревом, с паркетным полом, хрустальными люстрами, бархатными портьерами. Помимо судовой церкви и кают для царской свиты имелись помещения для офицеров, механиков, котельных машинистов, палубной команды, буфетчиков, лакеев, горничных и целого взвода моряков Гвардейского экипажа.

Чай пили на верхней палубе, слушая исполняемые духовым оркестром марши или наигрыши балалаечников.

Среди чертежей, относящихся к проекту яхты, множество интерьеров, отличающихся друг от друга в зависимости от функционального использования помещения; так, например, "кормовая гостиная", предназначенная для светских бесед, была отделана, как тогда говорили, "с легким изяществом", а салон-столовая в угоду императору была выполнена "под дуб и бронзу" в неорусском стиле. По хранящимся в музее чертежам Монигетти можно судить о характере отделки остальных помещений. Им были выполнены проекты щитов, дверей, панелей красного дерева, люстр, бра, отделки каминов и так далее.

Декоративный мотив убранства сервиза связан с морской тематикой и его принадлежностью царской семье. Орнамент состоял из изображений царской державы, двуглавого орла, монограммы императора Александра II.

В лаконичной, классически строгой отделке интерьера столовых, кабинета и в росписи посуды зодчий использовал орнаменты, отдаленно напоминающие византийские мозаики; стилизованным орнаментом "кресты в розетках" он пользуется при оформлении простенков между окнами, «плетенкой» — дверей и в росписи горла графина и пробки.

Лейтмотивом убранства яхты является сложный орнамент из переплетающихся цепей канатов и якоря, который используется в отделке штурвала, дверей, а также в росписи декоративно- прикладных изделий.

Ипполит Монигетти — прекрасный знаток искусства прошлого, живший подолгу за границей и изучавший культуру Греции, Италии, Франции, Турции, Египта, опытный стилизатор, работавший и в формах барокко, и готики, и ренессанса, для оформления яхты выбирает так называемый «русский» или его разновидность «русско-византийский» стиль. Поиски национального стиля велись художниками второй половины XIX века во многих странах Европы, именно через него делалась попытка отразить растущий интерес нации к своей истории, культуре. Следует отметить, что «русско-византийский» стиль в его трактовке выразился скорее в сюжетно-тематическим подходе, чем в обращении к национальным формам. Архитектору Монигетти было поручено создать убранство самых важных помещений, салонов яхты: кабинета императора, столовых, рубки, кроме того, он работал над отделкой носовой части яхты, кормы, сделал рисунки штурвала. В задачу архитектора входило проектирование фарфорового, стеклянного и серебряного сервизов, он сделал также рисунки кож для мебели столовой.

Сравнительный анализ проектов Монигетти и готовых изделий, происходящих с яхты «Держава» позволяет сделать вывод, что замысел архитектора был полностью реализован.

По идее зодчего, интерьеры и вещи, которые в них бытуют, должны были соответствовать названию вновь строящейся яхты, данному ей еще в 1866 году морским ведомством — «Держава». Обычно державу изображали в виде золотой сферы с крестом, она являлась символом власти монарха, почти все известные художественные изделия с яхты имеют ее изображение.

Сервиз на 30 персон был заказан Императорским фарфоровому и стеклянному заводам в январе 1871 года и исполнен в 1874 году. Опись имущества «Державы» в 1890 году фиксирует наличие принадлежавшего ей "парадного императорского" сервиза, состоявшего из 816 предметов фарфора, 1428 предметов стекла и 802 предметов серебра.

Достижения архитектора Монигетти как конструктора посуды очевидны. Художник-прикладник должен учитывать многие аспекты при проектировании изделий и, прежде всего — их практическую целесообразность, которая должна быть связана с найденной художественно-выразительной формой. Не менее важной задачей является выявление своеобразия самого материала, в котором выполняется изделие.

Зодчий, хорошо понимавший свойства фарфора и стекла как материалов пластичных, не стал грубо экспериментировать с формами, не стал прибегать к стилизации под деревянную посуду, как это делали многие художники, работавшие в эпоху "историзма".

Формы его фарфоровых и стеклянных изделий выкристаллизовывались на протяжении всей истории декоративно-прикладного искусства, как наиболее приемлемые. Но Монигетти добавляет некоторые особенности, которые несли в себе черты «национального» стиля. Это касается бусин, введенных в ножку высоких сосудов и трактованных архитектором как главки русских церквей, чтобы придать изделию «русский» колорит, но и они ведут свое начало от распространенного «яблока» кубков XIX в.

Форма графина с сильно вытянутым горлом и завершенная пробкой в виде главки минарета ближе к восточному варианту «византийского» стиля, навеянная знакомством архитектора с искусством Турции.

Конструируя предметы из хрупких материалов для повседневного использования на яхте, Монигетти много работает над их устойчивостью. Для высоких предметов он использует утяжеленное, утолщенное дно, тем самым увеличивая вес.

Так, например, для сложной конструкции двухъярусной вазы для фруктов, архитектор предлагает основание, напоминающее перевернутое пойло бокала, которое он делает монолитным. Это основание позволяет расположить два яруса вазы на довольно большом расстоянии друг от друга и от поверхности стола, тем самым выделяя ее среди других приборов. Бокал для игристых вин он решает как широкую чашу на невысокой ножке, при этом учитывается, что большая поверхность, с которой выделяется газ, препятствует выплескиванию вина из бокала.

Ручку у фарфоровой чашки Монигетти проектирует довольно необычную — соединенная по прямой с венчиком и слегка закругленная внизу, она производит впечатление очень надежной и удобной, плотно сидящей в руке.

Фарфоровая и стеклянная посуда имеют многоцветную роспись, торжественную нарядность которой придает интенсивное использование золота. Архитектор Монигетти настоял на том, чтобы вся стеклянная посуда была выполнена из бесцветного стекла, так как считал, что "рисунок не допускает стекло иначе, чем белое".