В Винокуров - Энциклопедия загадочного и неведомого. Полтергейсты.

"Говорила она губами, как обычно, без всяких специальных устройств. При этом в ней не чувствовалось никакого напряжения, внешне ее физическое состояние оставалось без изменений. Я смотрел и думал, что если не знать о ее даре заранее, не обращать на нее внимания, то ни за что не догадаешься, что кричит именно она".

Чубукины приводят выписку из следственного дела - собственноручно написанные Леной показания. Они настолько любопытны, что я привожу их полностью:

"Мы с Николаем были на улице. Я стирала, а хозяева ушли на поминки к своим соседям. И когда я пошла стирать, то полоскать белье подошла к дороге. Там был проведен шланг, и можно было полоскать, не принося воду из дома. Это было как раз недалеко от кустов. Коля сидел на лавочке от меня метрах в 10-15. На улице уже темнело, поэтому я подошла к веревке, куда вешала прополосканное белье и громко закричала: "Казашка, убью!" Когда Николай встал и пошел посмотреть того, кто это закричал, то я взяла камешек небольшой и бросила ему в спину. Так как я шла сзади него, он на меня не подумал, а подумал на того, кто издает голос. Когда пришли хозяева с поминок, то я громко также закричала, что "Маруська, убью!". Потом: "Ивановы, за ноги подвешу" и что-то еще, даже нецензурное, собрался народ, все бегали по кустам, на меня никто не обращал внимания, так как никто и не подумал, что это я.

Все это время было то же самое в основном. Говорилось и на Марину, такие слова: "Марину…" Время было в 10-м часу вечера, говорила отрывисто, голос изменяла, понижала и кричала. В этот раз по кустам бегали ребята, искали голос, на меня внимания никто не обращал.

Утром 27 мая в мою голову дурную пришла мысль о том, что надо кричать не во дворе и в саду, а в кухне. Кроме того, я не хотела бегать, так как могли, в конечном счете, увидеть. С этого утра я ежедневно, изменяя голос, говорила различные фразы вплоть до утра 15 июня 1981 года. Я не говорила 30 мая, потому что 29 мая я поссорилась с Николаем и переживала. И сейчас не помню, что я говорила в каждый из выбранных мною дней. Я употребляла нецензурные слова, говорила о фактах, которые мне были известны из разговоров с хозяйкой и соседкой. Что именно я говорила, точно вспомнить не могу, но общее содержание своих разговоров помню и знаю хорошо. Я также хотела показать, что невидимый голос видит что делается, понимает вопросы, которые ему задают. Еще я обратила внимание на то, что в трубах голос изменяется, хотя и не совсем. И что нет такого места, где можно было бы понять, откуда голос исходит.

Когда я 27 мая произнесла угрожающую фразу, то получился голос, который был не похож на мой, к тому же громкий. В дальнейшем я так и поступала и старалась, чтоб во время моего разговора, кто был в кухне, близко ко мне не подходил, так как я боялась, что смогут узнать, что говорю я. В будни я разговаривала с 8 до 8.30 примерно. Говорила отрывистыми фразами, а вечером, с 21 до 23, с большими перерывами. Я помню разговор с Марией Николаевной. Она сразу стала на пороге открытой двери из коридора в комнату и спросила: "Почему это я (имела в виду голос) обижаю ее тетю"… Я стояла к ней спиной, метра два от нее, и, подойдя под самую трубу, сказала, что они отобрали наследство и издеваются над бабкой-соседкой.

В другие дни стали приходить соседки. Они стояли на пороге открытой двери, выглядывали в нее. Когда я начинала что-то говорить, то они заходили в кухню и становились около меня. После чего я уже молчала.

В один из дней начала июня 1981 года в комнате находился один из работников милиции, он был то в комнате, то выходил в коридор, то на улицу, то в другую комнату. При нем я сказала "чекисты" и употребила нецензурное слово. Но он не видел, что я говорила, а только заметил, что я подходила к трубе. Курсант, который в один из дней дежурил в доме, тоже это заметил. Из соседей же никто не замечал, потому что они вообще не подозревали меня и не обращали на меня никакого внимания.

Говорила я, изменяя голос, в отношении разных лиц, включая себя и Николая. Отдельные фразы я перемешивала с нецензурными словами либо говорила нецензурные слова, иногда и бессмыслицу. О Николае говорила: убирайся со своей казашкой в Казахстан. Себя я называла казашкой, потому что мой муж казах, и тоже типа угрозы убить. О Марье Николаевне "Маруська, убью!" или что он, голос, якобы убьет нас обеих, так как мы оставались по утрам одни. Татьяне Петровне - что она то ли проститутка, то ли еще кто, не помню точно. Однажды я ей просто вежливо сказала: "Татьяна Петровна, доброе утро!" - на что она очень удивилась. О женщине в очках сказала: "очкастая", и что еще - не помню. Володьке - что голос убьет его на Пушкарной. Мужчине с усами "усатый черт", а Наташке - нецензурно и что убью. Зое Алексеевне - что она уже седая и нецензурно. А в один из дней я сказала, что я - Миха Кутепов с Хуторской, что я подкуплен Вовой Блохой, Валерой. Еще я произносила измененным голосом антисоветские лозунги. Я запомнила некоторые из них: "Долой советскую власть", "Да здравствует фашизм" и еще что-то про Мао Цзэдуна, что конкретно - не помню, но смысл состоял в провозглашении здравия в их честь. Я это делала вовсе не для того, чтобы агитировать против советской власти или показать, что я имею лично против нее. Советская власть плохого мне ничего не сделала, она дала мне возможность учиться, закончить школу, поступить в училище, обучаться там бесплатно, да еще получать стипендию. Также моя мама получает на меня деньги за то, что я обучаюсь, т. к. она сама инвалид труда 1 группы. Государство каждый год помогает нашей семье материально. Я произносила эти слова совершенно бессмысленно и глубоко раскаиваюсь в том, что я делала. Я рассказала всю правду, поэтому прошу меня простить и сделать снисхождение. Подписано собственноручно и правильно".

Итак, Лена оказалась недюжинной актрисой, к тому же выводу пришли и московские чекисты: "Из нее получилась бы великолепная эстрадная актриса!" Чубукины определили ее дар так: "Величайший театр одного актера!" В самом деле, поясняют они например, вы уехали с другом за город, закусываете там в привокзальном буфете, потом, уже дома, к всеобщему изумлению, измененным голосом сообщаете, что именно вы там ели. И, искусно изобразив удивление, своим уже голосом подтверждаете: да, пирожки ели… Вы - вне подозрений! К тому же от невидимки больше всего доставалось самой Лене, ну кто бы мог подумать, что "казашка" ругает саму себя!

В этой истории все еще осталось несколько загадок, например, причины и мотивы происшествия. И не до конца ясно, почему власти сделали из всего этого жуткую тайну. - Правда, последнее было очень на руку Лене. Возбужденное против выпускницы училища уголовное дело прекратили, как пишет А. Тарасов, из гуманных соображений, дав ей возможность уехать по распределению по месту жительства. В 1737 году Арина Иванова, коснувшись "вопросов христианских", пострадала, как не дай никому Господь! Лене же, которая касалась, и весьма остро, вопросов политических, взбудоражив тем самым руководство не только города, но и области, а возможно, и более высоких инстанций, позволили выйти сухой из воды. Похоже, в СССР действительно ценили таланты, даже криминальные…