Анджей Урбанчик - В одиночку через океан. Сто лет одиночного мореплавания

— Да, конечно, но при условии, что и яхту тоже.

Уиллис окончательно изнурен. Очутившись на палубе корабля, он опускается на приготовленные для лова сети, раскидывает руки, закрывает глаза…

— Умирает, он умирает! — восклицает кто-то тревожно.

Заботливые руки приподнимают голову моряка. Через минуту Уиллис собирается с силами, встает, подходит к капитану и представляется. Радист Мазуркевич тут же посылает радостную весть — Уиллис спасен.

Потрепанная одежда, длинная борода, исхудавшее лицо усиливают впечатление, что этот человек был спасен в роковую для него минуту. После обеда и ванны Уиллис улегся на койку и тотчас же уснул. У этого 74-летнего человека был железный организм. Проведя три месяца в 3,5-метровой скорлупке, перенося голод, холод, штормы и вихри Северной Атлантики, он сумел встать с зарей на следующий день.

Через несколько дней мореплаватель почувствовал себя настолько хорошо, что мог питаться вместе с экипажем. Его усадили на почетное место, рядом с капитаном, и он стал рассказывать свою эпопею.

Первые дни рейса прошли спокойно. "Малютка" медленно продвигалась на восток без особых происшествий и аварий. Погода стояла хорошая. Моряк разнообразил дни чтением книг, вел дневник и ловил рыбу, обогащавшую его скромное меню. К несчастью, срок плавания по сравнению с расчетным всё увеличивался. Пришлось предусмотрительно ограничивать себя в питании. В конце августа, после двух месяцев плавания, когда "Малютка" едва прошла половину пути, продовольствие и пресная вода были на исходе. Наступили дни голода. Дневной рацион Уиллиса сводился к горсти пшеничной муки; если удавалось поймать рыбу, съедал её сырой, чтобы утолить голод и жажду. Лишь иногда он добавлял что-нибудь из оставшихся припасов. Ничего удивительного, что старый человек всё больше слабел.

С последним штормом, который свирепствовал в центре Северной Атлантики, моряк успешно боролся четыре дня. Шторм повредил такелаж и паруса, унес часть снаряжения, в том числе карты, сапоги и керосинку, лишив моряка возможности готовить горячую пищу. Осталось всего полкилограмма муки и… возможность утоления голода сырой рыбой.

Уиллис слабел всё больше. Наконец он решил, что, как только встретит корабль, попросит помощи. И на этот раз ему повезло. "Белона" шла трассой, редко посещаемой кораблями. От самых берегов Европы экипаж "Беловы" не встретил ни одного судна — "Малютка" была единственным. Уиллис же корабля не видел.

Не было на "Белоне" человека, который не полюбил бы Уиллиса. Высокий, худой, с развевающимися седыми волосами, в штормовке с капюшоном или, когда он хотел быть особо торжественным, в рубашке цвета хаки (в принципе единственно пригодной для носки части его одежды), ступающий босыми ногами по палубе, он олицетворял собой в глазах экипажа полную безмятежность. Всеобщее уважение вызывали также скромность и непосредственность моряка. Его чтили за то, что он не хотел покинуть свою крохотную яхту, за его выдержку и умение переносить без жалоб горечь поражения. Ведь "Малютка" преодолела уже около двух третей тяжелой трансатлантической трассы.

5 октября к "Белоне" подошел американский корабль "Генерал Грин", на который перешел мореплаватель. На палубу корабля была помещена также сверкающая свежей краской "Малютка".

Через несколько дней в Польшу пришло письмо:

" Сообщаю, что после моей неудачной попытки преодолеть Атлантический океан на 3,5-метровой яхте я снова дома, в Нью-Йорке.

Как вы знаете, меня спас польский траулер "Белона", на котором я доплыл до Джорджес-Банка. Затем американский корабль береговой службы доставил меня в Бостон. В течение восьмидневного пребывания на "Белоне" я имел возможность убедиться, что капитан траулера "Белона" Юзеф Ружняковский — человек исключительного характера и высокого достоинства. На "Белоне", где я нашел приют, мне оказали такой сердечный и дружеский прием, какого я не встречал за 60 лет странствий по морям. Капитан Ружняковский останется в моей памяти как исключительный человек и моряк.

На корабле со мной обходились так, как если бы я был выдающимся поляком. Весь экипаж — офицеры, палубная и машинная команды, особенно Казимир Либровский и в первую очередь капитан — создали такую домашнюю атмосферу, что для меня, 74-летнего морского странника-одиночки, она навсегда останется свидетельством доброты и братства людей.

Мне бы хотелось, чтобы слова моей искренней благодарности нашли отражение в вашей прессе.

С наилучшими пожеланиями

Уильям Уиллис".

Престарелый мореплаватель не сделал выводов из прошлых неудач и в 1968 году в третий раз вышел в океан, опять на "Малютке". Семьдесят пятую годовщину своего рождения он хотел встретить в просторах Атлантики. Верил, что доплывет.

Отчалил Уиллис в теплый весенний день 1 мая 1968 года. Мореплаватель не только не сменил яхту, слишком малые размеры которой были очевидны, но и не взял рации. Трасса осталась прежней.

"Я хочу достичь Плимута", — заявил он провожающим.

Организм моряка, как и в предыдущих экспедициях, скоро приспособился к трудным условиям. "Малютка" плыла медленно, при особенно благоприятном ветре и небольшой волне проходя до 30 миль в сутки. В предыдущих рейсах Уиллис встречал много кораблей, и это придавало ему сил и бодрости. На этот раз ему встретился лишь один. Это случилось через две недели после выхода в океан, примерно в 360 милях от континента.

Прошел месяц, другой, а о мореплавателе не было никаких известий. Те, кто знал историю путешествий Уильяма Уиллиса, не видели повода для опасений: ведь во время многомесячных рейсов на плотах "Семь сестричек" и "Возраст не помеха" о нем тоже долго не было вестей.

Наступил август, третий месяц с момента выхода Уиллиса в океан. Береговая служба США решила дать тревожное сообщение: яхта Уиллиса объявлялась пропавшей без вести.

Снова проходили недели… Сотни судов проплывали по трансатлантическим путям, но ни одно из них не встречало яхты Уиллиса.

Последнее известие было, к сожалению, трагичным, 20 сентября в северо-восточной части Атлантики советский траулер СРТ-4486 в районе с координатами 54° северной широты и 19°15′ западной долготы, примерно в 312 милях от Ирландии, обнаружил разбитую и полузатопленную яхту Уиллиса — без мореплавателя. Яхта держалась на поверхности лишь благодаря воздушной подушке в носовой части и блокам из пенопласта внутри помещений. Корпус сильно оброс водорослями и ракушками, люки залиты водой, по палубе разгуливали волны. Обломки мачты с разорванными парусами и такелажем были засунуты в каюту… Была найдена металлическая, проржавевшая и обросшая ракушками шкатулка с документами. В шкатулке находились паспорт на имя Уильяма Уиллиса, рекомендательные письма, чеки и деньги, календарь, на котором были перечеркнуты даты от мая до 20 июля. Там же был судовой журнал, а в нём — краткие записи, расчеты географической долготы и широты, изменения курса. Последняя полная запись координат была внесена 17 июля: 26° западной долготы, 53°50′ северной широты. Страницы слиплись, пожелтели от морской воды. Посредине одной из них значится: 21.07 53°50′ северной широты. Не последнее ли это определение положения яхты?