Владимир Авдеев - Русская расовая теория до 1917 года. Том 1

Но дело не ограничивается одним только цветом волос. Ранке говорит, что «различие между европейскими сословиями в цифровых отношениях между длиной различных органов тела, туловища, шеи, рук, ног и проч., наблюдаются в таких пределах как между арийцами, семитами и финно-уграми или как между белым человеком и обеими цветными расами, и что в общем оно больше, чем различия между представителями различных европейских народов». По наблюдению Майра, наибольший размах рук у европейской интеллигенции в среднем на 4,3 см. меньше их роста, а у рабочих превосходит рост на 5,7 см. Дарвин приводит, что «челюсти вообще меньше у утонченных и цивилизованных людей, сравнительно с чернорабочими или дикими». По измерению черепов на старинном парижском кладбище, сделанном Брока, оказалось, что у высших классов вместимость черепа больше, чем у простых рабочих. «Мозг мыслителя, — говорит Нолль, — более богат извилинами, чем мозг простого работника». Кроме того, по Рилю, «у сельского населения (Европы) точно так же, как и у пролетариев, головы мужчин и женщин совершенно тождественны. Голова женщины этих слоев народа в мужском уборе почти не отличается от головы мужчины. В особенности старухи и старики похожи друг на друга, как одно яйцо на другое». Черта эта характерна также и для низших рас человечества. По данным английской статистики, старческое бессилие или маразм наступает у бедных классов лет на 10–15 раньше, чем у самостоятельных.

Но наиболее точные данные о внешнем различии высших классов Европы от простонародья дает антропосоциологическая школа, представителями которой являются: Ляпуж, Аммон, Пенка и др.

Ляпуж указывает так называемый «закон расслоения общества», по которому у высших (образованных) классов длинноголовость сильнее, чем у низших и процент длинноголовых среди первых больше, чем среди последних. Так, например, для округа Родэз головной показатель образованных классов — 82,7, для рабочих около 84 и для крестьян 86–86,5. Вместе с тем и объем черепа у высших классов больше, чем у низших.

То же самое выходит и при сравнении средних цифр, полученных от горожан и сельских жителей. Последние оказывались более короткоголовыми. Числовые результаты собраны таким образом для многих городов Средней Европы и их окрестностей во Франции, в Германии, Австрии, Швейцарии, Италии и Испании. Везде вышеприведенный закон вполне оправдался, за исключением двух последних стран.

Испанский антрополог Олориза подтвердил сказанный закон измерениями в Мадриде и Барселоне, но в других городах, Севилье, Сарагоссе и Малаге, получились цифры безразличные, т. е. городские жители в отношении длины черепа одинаковы с деревенскими. Далее, в городах Гренаде и Валенсии жители оказались даже менее длинноголовыми, чем деревенские. То же самое нашел Ливи в Италии. Северные города, как Милан и Флоренция, подтвердили закон, но в южных как Бари, Мессина и Палермо, деревенские жители оказались так же длинноголовее городских.

Факты эти объясняются распространением на юге Европы, так называемой, «иберо-островной» расы, которая, как было говорено выше, характеризуется длинной головой при малом росте. К этой расе в Испании и Италии местами, особенно на юге, принадлежит сельское население, тогда как в городах живут европейцы менее длинноголовой расы.

Джон Беддо производил такие же измерения в Англии и получил цифры также безразличные, но по другим данным внешние отличия между высшими и низшими сословиями в Англии, несомненно существуют. Так, по словам Герберта Спенсера, люди профессиональных классов здесь «выше ростом и плотнее, чем рабочие». Средний рост мужчин высших классов 1,757 м., а рабочих 1,705. А по Дарвину, «руки английских рабочих уже при рождении больше, чем у представителей среднего сословия (Gentry)»

В Ирландии, судя по описанию Ранке, бедняки в голодных округах отличаются «вздутыми губами, обнаженными деснами, выдающимися скулами, вдавленным носом, толстыми животами и кривыми ногами». Карл Фогт добавляет к этому описанию, что такой же наружностью обладают бедняки и повсюду в Европе.

В Ютландии, в противоположность со всей Европой, замечается аномалия в отношении роста. Тамошние сельские жители выше ростом, чем городские, расовые же различия между сословиями обнаруживаются в телосложении:

«В Ютландии, — читаем мы, — почти везде большая разница между жителями городов и деревень. Между тем как крестьяне деревень обыкновенно высоки ростом, худощавы, с приподнятыми плечами, угловаты в своих движениях, жители городов большей частью среднего роста, коренасты и, несмотря на это, с живыми и ловкими движениями. Точно так же и жительницы ютландских городов отличаются большею красотой и фацией, чем жительницы деревень. Крестьянские девушки особенно отличаются от горожанок неуклюжим станом и тяжелой медленной походкой. Туловище их уже в молодости принимает какое-то наклонное положение вперед и руки, несколько согнутые, висят как сучковатые палки по бокам. Особенно поражает поза ютландского крестьянина, когда он стоит. Все они, когда останавливаются по дороге и разговаривают с товарищами, стоят, широко расставив ноги, положив руки в карманы штанов, так, что локти торчат в стороны точно ручки котла».

В Германии различие городских жителей от деревенских, по Аммону, сказывается не только в том, что горожане длинноголовее сельчан, но, кроме того, они ростом больше и между ними более блондинов и голубоглазых.

Высшие сословия в Европе сверх того отличаются от низших еще тем, что развиваются физически и созревают в половом отношении раньше низших. Ломброзо указывает, что максимальное развитие роста у «богатых» девушек бывает в возрасте 12–14 лет, а у «бедных» в 13–15 лет. По исследованиям Аммона, немецкое городское население обнаруживает несколько более ускоренное физическое развитие, чем сельское. Например, волосы усов и бороды пробиваются у них ранее. В общем, физическое развитие новобранцев горожан, наблюдавшихся Аммоном, года на полтора опережают деревенских жителей. То же самое различие сословий, но еще в более сильной степени замечено и у нас в России. По наблюдениям доктора Бензенгра, в Москве период половой зрелости наступает раньше всего у дворянок — в возрасте от 9 до 12 лет, потом у женщин духовенства и купеческого сословия — от 13 до 16 лет и, наконец, позже всего у крестьянок — от 17 до 22 лет. К подобному же выводу пришел и Вебер в Петербурге.

Это явление наблюдалось, кроме того, в Париже, в Вене, в Страсбурге, в Эльзасе и в Баварии. Оно было известно очень давно, так как о нем писали: Гипполитус Гваринониус в 1610 году, Марк д'Эспин, талмудические врачи и др.