Владимир Авдеев - Русская расовая теория до 1917 года. Том 1

Великоруссы, так же как и вся Россия, представляют такое разнообразное сочетание самых разнородных явлений, что по отношению фактов, касающихся их, можно подобрать материал для каких угодно выводов, в особенности в такой еще неустановившейся в своих частных методах науке, как антропология. Верных числовых данных, годных для антропологического изучения отдельных местностей России, не существует, а только подробное изучение частных и местных специальных явлений в области антропологии может повести к чему-либо положительному. Недаром Ворсо на одном из международных конгрессов доисторической археологии и антропологии высказал справедливую мысль: успех конгрессов и обеспечение их серьезных результатов он видит в том, что они оставили на втором плане обсуждение общих теорий исследуемых ими наук, и из широкой области общих обозрений перешли к частному изучению антропологических и археологических задач в каждой стране в отдельности, даже в отдельных областях каждой страны. Уже a priori можно дознать, что результат смешения русских и их взаимные антропологические соотношения будут иные на Севере, Юге, Западе и Востоке России. Кому захочется провести теорию урало-алтайского происхождения русских, тот пусть подберет черепа из тех местностей, в коих в русское народонаселение вошли обрусением племена сказанного происхождения. Для ищущего своего благополучия в туранском происхождении русских тоже найдутся подходящие местности и подходящий материал, который на первый взгляд будет даже казаться неподтасованным нарочно. Если это возможно, и действительно представляется, то первым условием антрополога, an und fur sich, т. е. действующего под единственным желанием составить себе по возможности наиболее верное представление о великорусском племени, должно быть обсуждение и оценка значения того материала, которым он желает обусловить свои выводы, выделение всех тех элементов, кои, помимо его желания, могли бы влиять односторонне на его выводы. Но, прежде всего ему, конечно, нужно уяснить себе, берется ли он за разрешимую задачу, старается ли он определить нечто существующее, нечто созданное самою природою, а не одним преданием, одним историческим влиянием языка, религии, нравов. В частном, занимающем нас вопросе, такому предварительному исследованию должно подвергнуться изучение влияния смешения племен в России по тем данным, коими мы можем располагать. Если мы ясно определим значение смешения, степень его в русском народонаселении различных местностей, то мы выясним себе некоторые основания для освещения пути исследования, мы более прочно и точно поставим вопрос, а хорошая постановка его есть уже половина решения.

Если мы какой-либо народ озаглавим просто термином «смешанный», то этим скажем еще очень мало. Смешение народонаселения может быть чисто механическое, может быть и физиологическим. Оно может совершаться в различных степенях напряженности, зависящих, как от относительной численности особей каждой из смешивающихся групп, так и от физиологической устойчивости рас в отношении передавания своих свойств и признаков. Без предварительного уяснения себе этих данных мы вряд ли можем с ясностью судить об отрывочных фактах, получаемых из наших наблюдений. Все говорят, что великоруссы смешанное народонаселение, и, изучая их с антропологической точки зрения следует спросить себя, прежде всего, как происходило это смешение, основываясь, по крайней мере, на письменных памятниках и на происходящем ныне перед нашими глазами.

Все данные говорят нам за то, что с юго-запада и северо-востока России шел приток тех колонизаторов Средней России, которых история называет славянами. Путь их шел преимущественно по водным большим дорогам и по большим торговым и междуплеменным трактам. На первобытные племена, занимавшие центральную Россию, постоянно был наплыв в течение веков пришельцев, представителей высшей культуры и племени. В какой же относительной численности встречались друг с другом эти два различные антропологические элемента, как могли действовать они друг на друга кровным путем? Если в густонаселенную, местность, представляющую более или менее компактную массу, однородную по своему кровному составу, попадает незначительное число переселенцев иной расы или если они выше по культуре, то оставляют несомненные следы своего прихода в языке, в нравах и обычаях, но с кровной токи зрения они совершенно исчезают в первобытном населении. Замечательно, что призвание варягов имело большое бытовое и государственное значение, оставило свой след в истории народа, но не оставило никакого антропологического заметного следа. Иное дело бывает, если в редко разбросанное, малочисленное население попадает сравнительно значительное число новых колонизаторов. Если от прикосновения с ними не исчезнет племя, не уйдет в другие места, не будет перебито или не вымрет от отнятия у него единственно возможных условий для его существования, то оно подчиняется новым колонизаторам земли, и притом не в смысле политическом или бытовом исключительно, а в смысле антропологическом, если только оба племени при соединении могут давать плодущие поколения. Известно, что кровные связи европейцев с некоторыми дикарями оказываются бесплодными в результате: особи смешанной крови не выживают и удаляются самым естественным путем — неживучестью, ранней смертностью, или просто вследствие отсутствия плода. Известно также, что смешения тех инородцев, коих можно считать за остаток или за представителей племен, первоначально населявших Среднюю Россию, с русскими плодовиты и вовсе не вызывают уменьшения приплода. Если мы возьмем Среднюю Россию еще за очень немного лет тому назад и обратим внимание на то, какое раздолье для расселения существовало еще тогда, посмотрим на обилие лесов, возьмем факты из распространения звериных промыслов и обилия диких зверей, находивших себе приволье и бывших во многих местностях более многочисленными, чем люди; если, наконец, мы соберем сведения об имевшейся в прежние времена густоте населения, насколько они для нас доступны, то, соединяя все эти данные, мы можем смело сказать, что новые пришельцы встретили сравнительно очень редкое народонаселение, по отношению к численности которого и их небольшое число было уже заметным, тем более, что это число увеличивалось постоянно как прибытием новых пришельцев, так и в их кровных сувенирах, оставленных в семьях первобытных жителей. При раскопке курганов в Богородском уезде мне помогал своими советами и влиянием один очень умный, много видевший и хорошо знавший свою местность, священник. Передавая мне сведения об имеющихся в уезде курганах и присутствуя при раскопке одного из наиболее многочисленных курганных кладбищ, он заметил: «А нужно признать, что мало было на свете вашего курганного народа. Если взять все известные мне в уезде курганы, если даже предположить, что они уменьшились в значительной степени с течением времени, то все-таки удивительна их малочисленность. Прежде здесь были лесные местности, и курганы может быть обворовывались, но не уничтожались; распахивать, да раскапывать их и сносить насыпи стали уже на моей памяти. Мы здесь на самом обширном курганном кладбище, так как здесь и теперь за полсотни курганов, да по местности видно, что оно могло быть раза в четыре или в пять больше. Не в десяток лет их здесь насыпали, а в столетия, тем не менее, их куда много меньше того, что я перехоронил на своем веку в одном этом фабричном селе».