Владимир Авдеев - Русская расовая теория до 1917 года. Том 1

Рассылка сыновей Владимира по городам здешнего края дала несколько иное направление здешней общественной жизни. С одной стороны главные здешние города, Ростов и Муром, получили отдельных князей, которые пришли сюда со своими дружинами; дружины же сии, приведенные из Приднепровья, конечно по преимуществу состояли из полян и вообще приднепровцев и варягов, следовательно принесли пополнение здешнему народонаселению новым элементом приднепровским, который разумеется соединился со здешними новгородскими и варяго-русскими поселенцами, и составил с ними одно сплошное целое. А, с другой стороны, введение христианства еще плотнее соединило здешних разноплеменных насельников единством веры и дало решительный перевес славянскому элементу; ибо, как мы уже имели случай заметить, христианское богослужение и проповедь и здесь, как и в других краях Русской земли, совершались только на славянском языке. Но обильнейшие плоды этого нового направления мы увидим не ближе, как через полтораста лет, т. е. при внуках и правнуках Ярослава. Между тем, по смерти Ярослава, здешний край разделился на две половины и причислился к двум приднепровским уделам ярославовых сыновей, одна половина, именно: Муром и Рязань, досталась второму Ярославову сыну Святославу и была причислена к Черниговскому уделу, а другая половина, Ростов и Суздаль с Белым озером, досталась третьему Ярославову сыну Всеволоду и была причислена к Переяславскому уделу на Днепре. Оба князя по обычаю отправили в здешние города своих мужей для управления, а мужи также по обычаю привели с собою свои дружины преимущественно из северян, ибо и Чернигов и Переяславль, где набирались сии дружины, были города Северной земли, и таким образом к населению здешнего края примешался еще новый элемент северянский, который постоянно пополнялся присылкою новых княжьих мужей с их дружинами также из Северян.

При внуках и правнуках Ярослава здешний край опять, как и при Владимире, получил своих отдельных князей, которые уже передали здешние княжества своим потомкам, как самостоятельные уделы, независимые от уделов приднепровских. Именно, в Муроме и Рязани утвердился Ярослав Святославич, выгнанный своим племянником Всеволодом Ольговичем из Чернигова, и от него потом пошел род князей Рязанских и Муромских, а Ростов и Суздаль получил младший Мономахов сын Юрий Долгорукий, от которого произошли князья суздальские и ростовские. Образование отдельных и самостоятельных княжеств в здешнем краю дало тот толчок жизни здешних поселенцев, который поставил их довольно высоко между прочими русскими племенами, и дал возможность резко выказаться тем характеристическим чертам, которые были подготовлены предшествовавшими смешениями поселений и составили свой самостоятельный чисто русский тип великорусского племени. Но дело полного составления великорусского племени на этом не остановилось. Великие устроители и насадители здешнего края, князья Юрий Долгорукий и сын его Андрей Боголюбский, настроили здесь множество новых городов и насозывали сюда жителей со всех русских краев, и из Северской стороны, и из Киевской, Смоленской и Волынской, не говоря уже о новгородцах; так что в это время Ростовско-Суздальская земля сделалась настоящим гнездом всех возможных русских колоний. И все сии разнородные колонисты под общим именем суздальцев сделались первенствующим и сильнейшим народом на Руси и вся чисто русская жизнь во всем своем разнообразии потянула в Суздальщину.

Время князей Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского было временем громадного переворота в здешнем краю, — Ростовско-Суздальская земля, доселе как бы забытая князьями и носившая еще характер Новгородской колонии, состоящей почти под исключительным господством местных бояр — богатых землевладельцев, вдруг по воле энергических князей должна была принять иной образ, сбросить форму колонии и подчиниться новым порядкам владения, независимого, самостоятельного, со своими сильными князьями. А по сему естественно люди, бывшие могущественными при старых порядках, должны были вступить в борьбу с нововведениями, ограничивавшими их своеволие. И действительно, дошло до нас несколько темных и запутанных преданий о борьбе здешних старинных богачей — землевладельцев с новыми князьями. Предания сии тем более для нас интересны, что они тесно связаны с сердцем России с нашею дорогою Москвою. По свидетельству сих преданий местность Москвы принадлежала исстаринному, кажется, новгородскому колонисту, боярину Степану Ивановичу Кучке, богатые и многолюдные вотчины которого были расположены по рекам Москвы, Яузе и Неглинной, и составляли одно большое и сильное владение. Этот Кучко, по одному преданию, возгордился против князя Юрия Долгорукого, и был убит им, а детей его, еще очень молодых и красивых собою, Юрий отослал к своему сыну Андрею Боголюбскому во Владимир, а там выдал за Андрея Кучкову дочь, красавицу Улиму. По другому же преданию Кучко со своими сыновьями воевал против князя Суздальского, но был разбит и убит им, а среди Кучковых сел князь построил город Москву. Темны и смешанны сии и подобные предания о Кучке и Москве, но в них слышится голос исторической правды; о Москве и по летописям упоминается в первый раз при Юрии Долгоруком, и его не без основания считают основателем Москвы; а Кучковичи действительно состояли в числе приближенных слуг Андрея Боголюбского, и один из них Яким Кучкович, вместе со своим зятем Петром и ключником Анбалом, был главным заговорщиком и убийцей Андрея. А что Кучко был, по всему вероятию, старым новгородским колонистом, на это мы имеем указание в писцовых новгородских книгах, по которым значится фамилия Кучковичей в числе новгородских бояр-землевладельцев даже в XV столетии.

Но, конечно, борьба своевольных, давно здесь зажившихся богачей-колонистов, не могла иметь успеха, как и свидетельствуют предания. Да и что могли сделать старые здешние богачи-землевладельцы, когда силы князей росли не по дням, а по часам, прибытием новых поселенцев со всех краев Русской земли, и особенно с беспрестанно разоряемого Приднепровья. Поселенцев влекло сюда, с одной стороны, хорошее устройство и порядок, заведенный строгими и энергичными князьями Юрием и Андреем, и множество разнообразных работ, ими затеянных и доставлявших хорошие заработки. Здесь всякий видел разгорающуюся жизнь, тогда как она глохла в других краях, и всякий охотно шел сюда селиться. А с другой стороны, здешний край, как срединный, удаленный от степей, был обеспечен от внешних набегов. Каждый хорошо знал, что здесь нога не была ни печенега, ни половца, ни иного какого кочевника-грабителя, что здешние города и селения растут и развиваются спокойно, не тревожимые набегами поганых, и каждый был уверен, что здешняя нива, хотя не так богатая, как в Приднепровье, все плоды свои, ни с кем не делясь, передает хозяину, а не будет потоптана или пожжена поганым половчином. И множество охотников спешили перебраться сюда из пожженных и разоренных городов и сел приднепровских. А каждый новый поселенец-пришелец нес новую силу здешним князьям, строителям и насадителям, и был новым помощником к введению новых порядков и к ослаблению старого своеволия старых богачей, прежних колонистов. Исстаринные колонисты решились наконец на последнее средство, — но злодейство, как и должно было ожидать, не помогло, и новая жизнь взяла свое; Ростовско-Суздальский край превратился в настоящее и самостоятельное гнездо великорусского племени, в котором соединились и смешались лучшие силы всех племен Русской земли.