Владимир Мезенцев - О суевериях — всерьез

Вы согласны?

Далекое прошлое человечества! Каким оно было? Если верить иным поэтам и писателям античности, это было время единства человека и природы, полного довольства жизнью. «Золотой век» — вот как назвали поэты ту легендарную эпоху. Воспел ее еще Гесиод, живший в Греции в VIII–VII веках до нашей эры:

Увы, такая картина — не более, чем поэтический вымысел. «Что первобытный человек получал необходимое, как свободный подарок природы, — писал В. И. Ленин, — это глупая побасенка… Никакого золотого века позади нас не было, и первобытный человек был совершенно подавлен трудностью существования, трудностью борьбы с природой». [2] Ленин В. И. Полн. собр. соч. — Т. 5.— С. 103.

О том, как на самом деле жили наши далекие предки, насколько они зависели от природы, были бессильны перед ней, рассказывают ученые, исследовавшие жизнь народов, отставших в своем историческом развитии от других. Известный русский мореплаватель и географ Ф. П. Врангель еще в XIX веке писал о народах Севера, что трудно даже представить себе, какой степени достигает здесь голод. «С половины лета они питаются древесною корою и шкурами, до того служившими им постелями и одеждою. Случайно добытый олень делится поровну между членами целого рода и съедается с костями и шкурой».

Ученый ярко описал отчаяние, которое овладевало племенем после неудачной охоты. «…Женщины и дети громко стонали, ломая руки, другие бросались на землю и с воплями взрывали снег и землю, как будто приготовляли себе могилу. Старшины и отцы семейства стояли молча, устремив безжизненные взоры на горы, за которыми исчезла их надежда».

Речь здесь идет о недавнем прошлом народов Севера. А ведь первобытные люди с их еще более жалкими орудиями труда были перед лицом природы неизмеримо слабее, беспомощнее. В каждодневной очень тяжелой борьбе протекала вся их жизнь. Это была борьба за то, чтобы найти себе какую-то пищу, спастись от хищных животных не погибнуть от столь пугающих стихийных природных сил. Насколько тяжелым было такое существование говорит хотя бы тот факт, что каждые пять неандертальцев из десяти умирали, не дожив и до 25 лет. Ученые установили это, изучая костные останки, древних людей обитавших на Земле 100–150 тысяч лет назад.

Перед нашими далекими предками, простирался страшный, почти во всем неведомый им, таинственный мир. Они не понимали и не умели объяснить его явлении, не осознавали еще их естественных причин. Люди обожествляли «добрые» и «злые» силы природы, наделяли их свойствами, присущими им самим. Благоприятные явления считались деяниями добрых, а те, которые приносили болезни, голод, смерть, — злых сверхъестественных существ. И все они представлялись человеку в виде могущественных духов, демонов, божеств. Так фантазия первобытного человека населила мир множеством добрых и злых созданий, от которых зависела вся его жизнь. Это они, по его представлениям, вызывали различные явления природы, могли приносить пользу или вред. Все это закономерно. Недостаток знаний нашего предка компенсировался сильной впечатлительностью, богатым воображением, возбуждаемыми страхом и бессилием перед природой. По существу, первобытные люди еще не разделяли явления окружающего их мира на естественные и сверхъестественные. Они попросту олицетворяли природу.

Много раз, например, человек наблюдал, как из маленьких птичьих яиц появляются и быстро растут живые птенцы, а из семян вырастают большие зеленые растения. Видел, как течет вода в реке и как падают с гор камни. Как шумит листвой, словно разговаривает, крона ветвистого дерева; как из темного облака вдруг обрушиваются на землю потоки дождя, сопровождающиеся рыкающими раскатами грома… Значит, заключал он, все это — тоже живое. А с живыми существами, от которых человек еще не отделял себя, можно договариваться — просить их о помощи, задабривать подарками. Десятки тысяч лет минули с тех пор, но подобные представления дошли и до нашего века у некоторых народов. Известный исследователь Дальнего Востока

В. К. Арсеньев много рассказывает в своей книге «В дебрях Уссурийского края» о проводнике-нанайце Дерсу Узала. Этот охотник, прекрасно знавший природу, повадки и жизнь таежных животных, был твердо убеждён: все вокруг него — живое.

Как-то на привале, пишет В. К. Арсеньев, «мы с Дерсу, по обыкновению, сидели и разговаривали. Забытый на огне чайник настойчиво напоминал о себе шипением. Дерсу отставил его немного, но чайник запел тоненьким голоском.

— Как его кричи! — сказал Дерсу. — Худой люди! — Он вскочил и вылил горячую воду на землю.

— Как «люди»? — спросил я его в недоумении. — Вода, — отвечал он просто. — Его могу кричи, могу плакать, могу тоже играй.

Долго мне говорил этот первобытный человек о своем мировоззрении. Он видел живую силу — в воде, видел ее тихое течение и слушал ее рев во время наводнений.

— Посмотри, — сказал Дерсу, указывая на огонь, — его тоже все равно люди».

В представлениях старого нанайца все, что его окружало, было живым — «людьми». Деревья — «люди», скалы — «люди», тигр — тоже «люди»…

Со временем первобытный человек стал наделять предметы вокруг сверхъестественными свойствами, но еще не поклонялся ни этим предметам, ни их свойствам. Такие его представления были очень похожи на сказку. Но постепенно (разумеется, данный процесс в истории Homo Sapiens измеряется не одним тысячелетием) из этого олицетворения природы возникло уже поклонение ей. Люди начали наделять предметы сверхъестественными свойствами — могучими, нечеловеческими силами, огромными, хотя и необъяснимыми, способностями — помочь на охоте, спасти от опасных зверей или болезни. И конечно, таким предметам надо было уже поклоняться.

Первые религиозные представления у людей были наглядными, почти осязаемыми. В самой природе, в ее предметах и явлениях древний наш предок видел нечто сверхъестественное, имеющее над ним огромную власть, могущее влиять на его жизнь. Это был первобытный фетишизм, культ фетишей — вещей, якобы обладающих чудесными свойствами.

Исследователи жизни народов Африки описали в прошлом веке настоящий «музей» фетишей, принадлежавших одному колдуну. Их были тысячи — самые различные: горшок с красной глиной, в которую было воткнуто петушиное перо; деревянные колья, обмотанные шерстью перья попугая; человеческие волосы… И все они, по словам колдуна, чем-то в свое время помогали ему либо его предкам. Старый африканец приходил к этим своим божкам, чтобы помыть, почистить их, и одновременно выпрашивал у них новые милости. Причем отношение к ним было неодинаковым: одни почитались как настоящие божества, другие занимали более скромное место, потому что могли помочь только в каком-то одном деле и пока конкретной нужды в них не было, они лежали почти забытые колдуном.