Владимир Львов - Фабриканты чудес

Кроме названных лиц главной пружиной этого предприятия был англичанин Даниель Д. Юм, женатый на сестре жены Бутлерова. [29] В русской печати эта фамилия транскрибировалась иногда, как «Гом». Более правильным было бы написание «Хьюм». Даниель Дэнгласс Юм был членом аристократической семьи, к которой принадлежит нынешний политический деятель Англии сэр Алек Дуглас-Хьюм

Избрав ремесло медиума, Юм достиг в нем немалого профессионального совершенства. На сеансах этого искусника духи приносили с собой не только горшки с цветами, но даже живых угрей и раков! В протоколах лондонского кружка спиритов, где председательствовали профессора Баррет и Лодж, значилось, что «мистер Юм, сидя на стуле, поднялся на воздух при лунном свете, вылетел в одно окно и влетел в другое на высоте семидесяти футов от поверхности земли». (Этот рекорд, впрочем, был тогда же побит другим медиумом — г-жой Геппи, которая, по словам ее поклонников, «в бессознательном состоянии была перенесена психической силой по воздуху» из квартиры в Хайбери-хилл в восточном Лондоне за три мили в другую квартиру на Лэмбз-Кондьюит-стрит, 69!)

Кроме спиритических аттракционов Юм предсказывал также будущее, «ясновидел» предметы в запечатанных конвертах и шкатулках, читал мысли на расстоянии и проделывал еще многие другие штуки.

Великий наш мыслитель-материалист Николай Гаврилович Чернышевский в своей работе «Антропологический принцип в философии» так писал о Юме:

«Почему вы знаете, что, например, г. Юм, наделавший у нас в Петербурге такого шума, в действительности только фокусник и не может в самом деле знать будущего, знать тайн, которых ему не сказывали, читать книг и бумаг, которые не находятся у него перед глазами? Вы знаете это вот почему: если б он мог знать будущее, он был бы сделан дипломатическим советником при каком-нибудь дворе и рассказывал бы министерству этого двора все, что произойдет… И если бы он мог читать книги, не находящиеся у него под глазами, тогда правительства и ученые общества не стали бы посылать ученых на Восток отыскивать древние рукописи, а обратились бы с просьбою к нему, и он из Парижа прочел бы и продиктовал бы им какого-нибудь неизвестного нам теперь древнего греческого писателя, список которого уцелел в каком-нибудь сирийском захолустье. Этого нет, г. Юм и его собратья по искусству не открыли ровно ничего ни дипломатам, ни ученым… Потому они и не имеют той способности, которую приписывают им легковерные люди. О всех таких случаях не довольно сказать: мы не знаем, существует ли известный элемент; нет, рассудок обязывает нас прямо сказать: мы знаем, что этого элемента нет. Если б он был, то происходило бы не то, что происходит…» [30] Н. Г. Чернышевский. Антропологический принцип в философии. М., Госполитиздат, 1944, стр. 27. Подчеркнуто мной. — В. Л.

Высадившись на берегах Невы в 1871 году, Юм расположился по-родственному в бутлеровской квартире. И именно там стали демонстрироваться «необычайные явления», которые, по словам Бутлерова, «потрясли» его и навсегда сделали адептом «медиумизма» и «психизма». Среди этих необычайных явлений были, например, такие. «Мы уселись, — пишет профессор Вагнер, — впятером за столом: Бутлеров, его тетка, профессора Данилевский, Якобий и я». И после того как за столом расположился Юм, «не прошло и пяти минут», стол крякнул, затрещал и двинулся…

— А ноги ваши где? — спрашиваю я Юма.

— Вот они! — говорит он и кладет обе свои ноги, закутанные пледом, на мою правую ногу и смотрит на меня в упор. А стол продолжает подвигаться… Таково было первое наше знакомство с медиумическими явлениями». [31] См. в кн.: А. М. Бутлеров. Статьи по медиумизму, стр. XXXVIII

Затем Бутлеров присутствовал при «полных поднятиях стола вне прикосновения рук присутствующих», а в другой раз «ясно чувствовал, как мою руку нежно гладили и ощупывали маленькие детские, теплые руки». С бутлеровского пальца однажды в темноте было «снято кольцо и обратно надето на палец». Двигались различные предметы — «гармоники, колокольчики, платки». Снимался не раз академик Бутлеров и на фотографиях вместе с духами. Съемки велись для большей научной солидности стереоскопической камерой, причем на обоих стереоснимках рядом с Бутлеровым ясно очерчивалось таинственное пятно — след духа! Было много еще и других чудес, «неподдельность которых, — писал Бутлеров, — не подлежит для меня ни малейшему сомнению». И так вот, «волей-неволей, постепенно и медленно, но неотразимо я приведен был к признанию реальности медиумических явлений. Причина этого признания заключалась для меня в том, что с фактами не спорят » (подчеркнуто Бутлеровым. — В. Л.)

Иждивением Аксакова были выписаны в Россию еще и другие знаменитости — англичанин Чарльз Бредиф, француженка Сен-Клер и известный уже нам американец Слэйд (сильно конкурировавший с Юмом и потому публично назвавший его мошенником!). Сеансы некоторых из этих гастролеров иногда терпели фиаско — так было, например, когда Бредифа поймал за руку присутствовавший на сеансе врач Лихонин. Самому «гениальному Юму» (так отрекомендовал своего родственника академик Бутлеров) не повезло в аудитории университета, где его трюки были сразу же разоблачены присутствующими физиками. (Юму, в частности, неожиданно для него был приготовлен стол с прозрачной — стеклянной — верхней доской. «Гений» после этого объявил себя больным и «временно потерявшим медиумическую силу». К тому же, писал Бутлеров, стеклянный материал доски, «вероятно, должен был значительно ослабить явления…»)

Но реклама и сенсационный шум в газетах делали свое.

Столоверчение вышло далеко за пределы столичных гостиных (где подвизались толстовские Кругосветловы и Сахатовы) и стало распространяться в провинции. Вечерние собеседования с духами и телепатические сеансы заменили кое-где привычного подкидного дурака и преферанс. Тамбовский житель Н. Тулушев сообщал, например, что вечером 18 ноября 1887 года на Семинарской улице в собственном доме он и его знакомые «получили стуками сообщение от имени Анастасии Перелыгиной, просившей помолиться о ней». Просившая объяснила, что «отравилась спичками и умерла 17-го ноября». В местечке Шепетовка Киевской губернии квартиры местных обывателей начал посещать «призрак молодой женщины». «Несчастная (сообщал корреспондент «Петербургского листка») незадолго до этого бросилась в реку и утонула по причине несчастной любви». Еще в одном месте «стуки в дверь, мяуканье и сотрясение стен от неизвестной причины» приняли по ночам такие размеры, что «пришлось звать полицию».