Фридрих Лист - Национальная система политической экономии

Если в стране численность населения возрастает сильнее, нежели производство пищевых продуктов, если капиталов наконец накопляется столько, что они в стране не находят более помещения, если машины оставляют без дела массу людей и если фабрикаты обнаруживают перепроизводство, то это служит лишь доказательством того, что природа не желает, чтобы промышленность, цивилизация, богатство и могущество были национальным уделом какой-либо одной нации, чтобы огромная часть способной к культуре земли была обитаема лишь зверями и чтобы наибольшая часть человеческого рода оставалась погруженной в грубость, невежество и бедность.

Мы показали, в какие ошибки впала школа вследствие того, что рассматривала производительные силы человечества с политической точки зрения; нам необходимо теперь указать на те ошибки, которые зависят от космополитической точки зрения на частные интересы наций.

Если бы действительно осуществилась такая федерация наций, какую мы встречаем в Соединенных Штатах Северной Америки, то избыток населения, талантов, способностей и материальных капиталов из Англии устремился бы в континентальные государства, как он теперь стремится из восточных штатов Северной Америки в южные, конечно, лишь при условии, что в континентальных странах настолько же будет обеспечена личность и имущество, будет установлена такая же конституция и те же общие законы и что английское правительство будет подчинено общей воле всей мировой федерации. При таком предположении, чтобы поднять все эти страны на ту же степень богатства и цивилизации, на какой находится Англия, нет лучшего средства, как свобода торговли. Это аргумент школы. Но к каким результатам привела бы свобода торговли при существующих всемирных отношениях?

Для англичан как нации независимой и изолированной национальные интересы послужили бы, конечно, руководящей нитью в их политике. Англичанин из пристрастия к своему языку, к своему законодательству и конституции, к своим привычкам, напрягал бы все свои силы и употреблял все капиталы для развития туземной промышленности, в чем ему помогала бы свобода торговли, которая открыла бы для английских мануфактур рынки всех стран; ему бы и на мысль не могло прийти основывать фабрики во Франции или в Германии. Всякий избыток капитала Англия обращала бы на торговлю с другими частями света. Если бы англичанину пришлось эмигрировать и поместить свои капиталы где-нибудь в другом месте, а не в Англии, то он, как и в настоящее время, соседним континентальным странам предпочел бы те отдельные местности, в которых он нашел бы свой язык, свои законы и учреждения. Вся Англия, таким образом, обратилась бы в один необъятный мануфактурный город. Азия, Африка, Австралия были бы ею цивилизованы и усеяны государствами по английскому образцу. Таким образом, создался бы впоследствии под главенством метрополии целый мир английских государств, в котором европейские континентальные нации затерялись бы, как незначительные и бесплодные расы. Франция с Испанией и Португалией несли бы миссию поставлять в этот английский мир превосходные вина, оставляя себе наихудшие; самое большое, если бы Франции удалось сохранить производство некоторых предметов моды. Германия не имела бы другого назначения, как доставлять этому английскому миру детские игрушки, деревянные стенные часы, филологические трактаты и иногда вспомогательные войска для расширения в пустынях Азии или Африки английского мануфактурного и торгового господства, английской литературы и языка. Немного прошло бы столетий, как в этом английском мире стали бы о немцах и французах говорить с таким же уважением, с каким мы говорим теперь об азиатских народах.

Политика, однако, признает такое развитие при помощи свободы торговли вполне неестественным; если бы, рассуждает она, во времена ганзейцев была применена всеобщая свобода торговли, то вместо английской немецкая нация опередила бы в торговле и промышленности все прочие нации. Было бы в высшей степени несправедливо на основании космополитических принципов присудить теперь англичанам все богатства и все могущество земли только потому, что ими прежде всех других была развита торговая система, и потому, что космополитический принцип наименее признавался ими. Для того чтобы действие свободы торговли было естественным, необходимо, чтобы отставшие нации посредством искусственных мероприятий поднялись до той же степени развития, какой достигла искусственным образом Англия. Поэтому из опасения, чтобы вследствие указанной выше космополитической тенденции производительных сил страны других частей света не завоевали себе данного положения прежде континентальных европейских стран, те нации, которые благодаря своему нравственному, умственному, социальному и политическому состоянию чувствуют себя способными к развитию фабрично-заводской промышленности, должны бы были обратиться к протекционной системе как самому действительному средству для достижения этой цели. Результаты этой системы для данной цели были бы двоякие: во-первых, постепенное исключение иностранных мануфактурных изделий с нашего рынка вызвало бы в других странах избыток рабочих сил, промышленных дарований и капиталов, которые будут принуждены искать их применения и помещения за границей, и во-вторых, посредством премий, который предоставляла бы наша система эмигрирующим рабочим, промышленным дарованиям и капиталам, мы привлекали бы к себе такой избыток производительных сил, которые без этого эмигрировали бы в страны более отдаленные или в колонии.

Политика ссылается на историю и говорит: разве Англия в прежнее время не привлекла благодаря именно этому средству массу производительных сил из Германии, Италии, Голландии, Бельгии, Франции, Испании и Португалии? Она спрашивает: почему космополитическая школа, сравнив выгоды и невыгоды протекционной системы, почему она совершенно умалчивает об этих замечательных результатах применения такой системы?

Адам Смит озаглавил свое знаменитое сочинение «О природе и причинах богатства народов». Вместе с тем основатель господствующей экономической школы правильно указал двоякую точку зрения, с которой можно рассматривать экономию наций, равно как и экономию частных лиц. Причины богатства суть нечто совершенно другое, нежели само богатство. Если человек может владеть богатством, т. е. меновой ценностью, но если он не обладает способностью производить ценных предметов в большем количестве, чем потребляет, то он будет беднеть. С другой стороны, человек может быть бедным, но если он в силах производить количество ценностей, превышающее его потребление, то он сделается богатым.