Роберт Пири - Северный полюс

На стоянке 5 апреля я дал людям выспаться более основательно, чем на предыдущих ночевках, так как все мы были измотаны и нуждались в отдыхе. Я произвел определение широты. Наблюдения дали 89°25′ северной широты, то есть мы находились в тридцати пяти милях от полюса, и я решил разбить следующий лагерь как раз в такое время, чтобы произвести полуденное определение широты, если будет солнце.

Еще до полуночи 5 апреля мы снова вышли в путь. День был пасмурный тот же серый свет без теней, который мы наблюдали сразу после того, как Марвин повернул обратно. Небо было как бесцветная завеса, постепенно темнеющая почти до черного у горизонта, лед призрачного мелово-белого цвета, совсем как на ледяном куполе Гренландии. Именно такие краски выбрал бы богатый воображением художник, чтобы изобразить полярный ледовый ландшафт. Куда девались сверкающие под голубым балдахином ледяные поля, освещенные солнцем и полной луной, по которым мы шли последние четыре дня!

Идти было еще легче, чем накануне. Снега на твердой гранулированной поверхности старых ледяных полей почти не было, а сапфирно-голубые озера были еще обширнее, чем прежде. Температура повысилась до минус 15° [156]. Трение саней об лед уменьшилось, так что собаки, казалось, заразились общим приподнятым настроением. Некоторые из них даже вскидывали головы и лаяли на ходу.

Несмотря на сумрачность дня и тоскливый вид нашего окружения, по какой-то странной перемене чувств мой страх перед полыньями бесследно пропал. Теперь я был уверен в успехе и, несмотря на физическое истощение результат форсированных маршей последних пяти дней, — без устали шел вперед и вперед. Эскимосы почти машинально следовали за мной, однако я понимал, что они-то должны чувствовать ту усталость, к которой меня сделал невосприимчивым мой возбужденный мозг.

Пройдя по моим расчетам полных 15 миль, мы устроили привал, напились чаю, позавтракали и дали отдохнуть собакам. Затем вышли в новый 15-мильный переход. За 12 часов пути мы прошли 30 миль. Многие непосвященные удивляются, почему нам удавалось идти быстрее после отсылки каждого вспомогательного отряда, в особенности последнего. Всем, кому приходилось управлять военными частями, это ясно без объяснений. Чем крупнее отряд и чем больше число саней, тем больше вероятность поломок и задержек по той или иной причине. Крупный отряд не может передвигаться с такой быстротой, как маленький.

Взять, например, полк. Полк не может за ряд форсированных маршей проходить в среднем за день столько, сколько проходит отборная рота. Рота не может проходить столько, сколько проходит отборное отделение. А отделение не может проходить столько, сколько проходит лучший ходок в полку.

Итак, учитывая, что мой отряд сократился до пяти отменных погонщиков, что каждый человек, собака и сани находились под моим личным наблюдением, что я сам шел во главе отряда, что все сознавали важность момента, требующего последнего максимального напряжения сил, — совершенно естественно, что мы увеличили скорость передвижения.

Когда Бартлетт покидал нас, мы практически заново отстроили [157]сани и взяли себе лучших собак. К тому же мы понимали, что надо достигнуть цели и как можно скорее вернуться на материк. Погода нам благоприятствовала. В среднем дневной переход за все путешествие от суши до полюса превышал 15 миль. Мы неоднократно совершали переходы и по 20 миль. А после того как повернул обратно последний вспомогательный отряд, среднее наших пяти переходов составляло примерно 26 миль.

Наш последний марш на север закончился 6 апреля в 10 часов утра. Я сделал запланированные пять переходов от того места, где Бартлетт повернул обратно, и согласно счислению мы находились теперь в непосредственной близости к цели, к которой стремились. После обычных приготовлений к разбивке лагеря, примерно в полдень по местному времени, я произвел первое на нашей полярной стоянке определение высоты солнца по меридиану мыса Колумбия и вычислил широту. Наше местоположение было 89°57′ северной широты.

Итак, закончился последний долгий переход нашего путешествия на север. Мы фактически были уже в виду полюса, но я слишком устал, чтобы сделать остающиеся несколько шагов. Усталость, копившаяся дни и ночи форсированных маршей, недосыпание, постоянная опасность и тревога — все это разом навалилось на меня. Я был слишком измотан и даже не мог осознать до конца, что цель моей жизни достигнута. Как только иглу были построены, мы пообедали, дали собакам двойной рацион, и я лег спать — сон был мне абсолютно необходим. Хенсон и эскимосы разгрузили сани и подготовили их к ремонту. Однако, несмотря на усталость, долго спать я не мог и проснулся через несколько часов. Проснувшись, я первым делом записал в дневнике: «Наконец-то полюс. Приз трех столетий. Мечта и цель двадцати лет моей жизни. Наконец-то мой! Никак не могу в это поверить. Все кажется таким простым и банальным».

Я полностью подготовился к тому, чтобы произвести астрономическое наблюдение {1} в 6 часов вечера по меридиану мыса Колумбия, если небо будет чисто, но, к сожалению, небо в этот час было затянуто облаками. Однако все указывало на то, что вскоре должно проясниться, и тогда я с двумя эскимосами уложил на сани ящик с инструментом, банку пеммикана и две шкуры, взял двойную упряжку собак, и мы прошли на север еще миль десять. Небо тем временем очистилось, и в конце перехода я смог произвести ряд удовлетворительных астрономических наблюдений в полночь по меридиану мыса Колумбия. Наблюдения показали, что мы находимся за полюсом.

{1} Для определения широты можно использовать секстант с искусственным горизонтом или малый теодолит [158]. Мы взяли с собой в санное путешествие оба эти инструмента, однако теодолитом не пользовались из-за низкого стояния солнца. Если бы экспедиция задержалась на обратном пути до мая или июня, теодолит можно было бы использовать для определения местоположения и магнитного склонения.

Метод взятия меридиональной высоты светила при помощи секстанта с искусственным горизонтом в санном путешествии по Арктике состоит в следующем.

Если дует ветер, строится полукруглое укрытие от ветра, из снежных блоков, в два яруса высотой, открывающееся на юг. Если ветра нет, строить укрытие нет необходимости.

Ящик с инструментом прочно устанавливается на снегу, который утрамбовывается под ящиком и вокруг, чтобы была прочная опора. Затем на снег что-нибудь подстилается, обычно шкура, частью для того, чтобы снег не подтаял на солнце и ящик не сместился, частью для того, чтобы защитить глаза производящего наблюдения от отраженного снегом слепящего света.