Алексей Окладников - Открытие Сибири

В дополнение к выписке из дневника Суслов устно сообщил, что обнаруженные им остатки строений находились на берегу Нижней Тунгуски примерно километрах в 900 от ее устья. Он полагает, это действительно могут быть остатки Среднего Пендина зимовья.

Как видно из приведенного в дневнике Суслова плана этих строений, галерея из клетушек соответствует стене, оберегавшей главную постройку со стороны леса, в то время как противоположная сторона защищена самой природой — рекой. Это, по-видимому, было действительно небольшое укрепление типа острожка или зимовья, заложенное Пендой, а впоследствии расширенное мангазейскими сборщиками, собиравшими здесь ясак с тунгусских родов.

Насколько известно, казачье зимовье на реке Гулями (если обнаруженные Сусловым строения действительно являются им, а это более чем вероятно) представляет собой единственный в своем роде памятник такого рода, а других зимовий, уцелевших там с начала XVII столетия, как будто бы до сих пор в литературе не отмечалось.

Таковы сохранившиеся спустя три века документальные свидетельства о деятельности нашего отважного землепроходца, от которых веет атмосферой века замечательных, но далеко еще не выясненных в исторической науке подвигов и открытий русских людей.

Если о смелом, поистине головокружительном путешествии храбреца Пенды дошли до нас письменные и фольклорные свидетельства вместе с археологическими остатками зимовьев, то о другом не менее смелом и еще более раннем путешествии русских землепроходцев XVII столетия в глубь арктической Сибири рассказывают только археологические реликвии. Так и остается загадкой, волнующей воображение историков, удивительная находка гидрографов на пустынном берегу Таймырского полуострова в заливе Симса и ее двойник на заброшенном в Ледовитом океане неподалеку от залива Симса, маленьком островке, который носит имя Фаддея. Двойник потому, что обе находки, поразившие гидрографов — первооткрывателей этих сокровищ, представляют части имущества неизвестной русской полярной экспедиции, свидетельства трагедии, разыгравшейся у берегов Таймыра более 350 лет назад. История открытия такова.

14 сентября 1940 года отряд Гидрографического управления Главсевморпути в составе топографа Е. Линийка, гидрографа А. Касьяненко, матроса П. Кирина и моториста Е. Истомина находился на острове Фаддея. Неожиданно П. Кирин увидел между разрушенными каменными глыбами какие-то старинные медные котлы. В таких котлах в современной Арктике давно уже не варят пищу.

Первой мыслью было, что они остались после экспедиции Норденшельда. Это было и неожиданно и интересно. Но когда полярники начали ворошить камни, то обнаружили старинный топор, ножницы, сковородки, а также голубые бусы, которым не было места в инвентаре экспедиции Норденшельда. Затем были найдены серебряные монеты, не круглой, как ныне, формы, а овальные и неправильные по очертаниям. Тут же лежали медные котлы и оловянные тарелочки. И наконец, целая, но погнутая пищаль.

Такую пищаль можно видеть на известной картине В. Сурикова в руках у Ермаковых казаков!

Еще более поразило гидрографов то, что дальше стали попадаться мелкие безделушки: серьги, перстни, нательные кресты, голубые бусы разной величины…

Нужно отдать должное первооткрывателям: они сумели сдержать вполне понятный пыл копать дальше, ибо это должны делать специалисты, археологи и историки!

Спустя год гидрографы с судна «Якутия» побывали в заливе Симса и нашли там остатки покинутого зимовья, а в нем и около него обнаружили такие же предметы, как и на острове Фаддея. В том числе серебряные монеты, позволявшие сделать вывод, что оба памятника принадлежат XVII веку и, вероятно, связаны по своему происхождению с одним и тем же событием. Учитывая важность находок на острове Фаддея и в заливе Симса для истории освоения Сибири и русского полярного мореплавания, Арктический институт Главсевморпути и Институт истории материальной культуры Академии наук (ныне Институт археологии АН СССР) направили на Таймыр экспедицию в составе А. Окладникова и В. Запорожской вместе с двумя молодыми рабочими-десятиклассниками.

Первыми, кого они встретили на берегу острова Фаддея, были белые медведи, в том числе огромный старый самец и медведица с медвежонком.

Каждое утро показывал из воды свою усатую голову тюлень. Несколько минут смотрел с любопытством на палатку, а затем нырял. Вероятно, мы заняли единственное место на камнях, удобное для отдыха.

На дальнем берегу от залива Симса в глубь материка расстилалась необъятная дикая тундра, которая поразила своей неприютностью даже отчаянных море ходов X. Лаптева. Сто лет спустя А. Миддендорф выразительно описал тот край как истинное «медвежье царство». Он добавил также, что жители Таймыра, нганасаны и тавгийцы, панически боятся тамошних белых медведей.

Когда же и каким образом здесь оказались люди, имущество которых обнаружилось в заливе Симса и на острове Фаддея?

Об этом рассказали сами находки.

Первое, что стало очевидным, когда коллекции были доставлены в Ленинград и разобраны: обнаружены остатки древнерусской мореходной экспедиции, торговой и промышленной, снаряженной по тем далеким временам превосходным образом, с знанием и учетом условий Севера, готовой ко всем неожиданностям, к борьбе с суровой стихией.

О том, что они были русскими, а не чужеземцами, свидетельствовали превосходно выполненные нательные кресты. Ни один русский человек не расставался в старину с нательным крестом, нередко богато украшенным филигранью. Именно такие кресты были найдены на острове Фаддея и в заливе Симса.

На затейливо украшенной тонким орнаментом деревянной рукояти ножа славянской вязью была вырезана короткая, но четкая надпись: «Акакий Мураг» (иначе говоря, Мурманец). Она свидетельствовала, что в экспедиции был грамотный человек, который и вырезал на рукояти свое имя. То было, конечно, прозвище, замена фамилии, как это было принято в старой, допетровской Руси. В ножнах одного из ножей уцелел кусочек бумаги, по-видимому, жалованной грамоты хозяину судна, богатому и знатному.

Судно, на котором они шли по морю, несомненно, погибло. Но на берегу острова Фаддея лежали обломки шитика. Эти довольно крупные лодки назывались так потому, что были именно сшиты, а не сколочены гвоздями. В уцелевших досках сохранились специальные отверстия — держатели для еловых корней, заменявших гвозди.

Древние мореходы имели в своем распоряжении солнечные часы и компас. При раскопках были обнаружены уникальные мореходные инструменты, с помощью которых опытные и смелые путешественники прокладывали дорогу по бурным волнам мимо ледяных полей и грозных льдов к намеченной цели.