Джек КЭНФИЛД - Куриный бульон для души

- Меня зовут Фред Пале, я приехал повидать Синди Колдуэлл. Это ее дом?

Женщина смотрела на меня, пытаясь понять, что я говорю. Через какое-то время она затряслась. По ее телу пошли такие жестокие судороги, что, не подхвати я ее, она упала бы с крыльца. Поддерживая женщину, я покачнулся и с треском ударился о дверь.

Водитель поспешил мне на помощь, и в этот момент дверь открылась. Синди Колдуэлл увидела такую сцену: на ее крыльце стоит незнакомый белый мужчина, поддерживая знакомую черную женщину. Она стала действовать.

Прикрыв на мгновение дверь, она появилась вновь, держа двенадцатизарядный пистолет, который очень ловко сидел у нее в руке, и процедила:

- Убери руки от моей матери и убирайся с крыльца. Надеясь не погибнуть по недоразумению, я сказал:

- Если я ее отпущу, она упадет.

Тут в поле зрения Синди появился водитель, и ее лицо сразу же прояснилось.

- Мейнард, что тут происходит? - спросила она у него.

- Не пойму, милая. Этот белый стоял на крыльце, когда мы подъехали, а твоя мама бросилась к нему, крича про твоего брата Кеннета.

Она вопросительно посмотрела на меня. Я сказал:

- Меня зовут Фред Пале, и если вы Синди Колдуэлл, мне нужно с вами поговорить.

Уже не так крепко сжимая пистолет, она ответила:

- Да, я Синди Колдуэлл. Я пока плохо понимаю, в чем дело, но вы можете войти, только помогите заодно и маме.

Я со всей осторожностью провел мать Синди в дом. Водитель такси вошел за нами и положил забытые свертки у подножия лестницы, ведущей наверх. Он стоял в смущении, не зная, уйти или остаться, кто я такой и что у меня на уме.

Я помог усадить мать Синди в кресло и отступил назад, выжидая. Молчание стало невыносимым, и я откашлялся и заговорил одновременно с Синди.

- Извините, продолжайте, - сказал я.

- Простите, - проговорила она, - обычно я не встречаю своих гостей с оружием в руках, но я услышала треск, испугалась, а когда увидела на крыльце вас и маму, то, естественно…

- Прошу вас, не извиняйтесь, - перебил я. - Не знаю, как бы я повел себя в подобной ситуации. Главное, никто не пострадал.

- Хотите кофе? И может, снимете мокрое пальто? А то простудитесь и заболеете.

Я согласился на то и на другое, тем более что, снимая пальто, я мог собраться с духом.

После нашего с Синди объяснения ее мать и Мейнард, похоже, успокоились и осторожно разглядывали меня. Видимо, испытание я выдержал, потому что женщина протянула руку и представилась:

- Ида Мэй Клемонс, а это мой муж, Мейнард. Садитесь, пожалуйста, устраивайтесь поудобнее. - И с этими словами она указала мне на большое кожаное кресло.

Я понял, что это кресло Марка Колдуэлла, и я должен был сидеть в нем, зная, что приехал нарушить душевный покой этой семьи. Я медленно сел и, понимая, что ступаю по очень тонкому льду, сказал:

- Ида Мэй, простите, что напугал вас, но я не знаком с вашим сыном Кеннетом. Где он?

Она собралась, выпрямилась в кресле и ответила:

- Мой мальчик Кеннет - морской пехотинец, он служит в посольстве США в Сайгоне, в Южном Вьетнаме, и через две недели возвращается домой.

- Я рад, что он цел и невредим и возвращается домой. Служба в посольстве - хорошая служба, безопасная. Я правда рад, что он скоро возвращается домой, - сказал я.

Заметив теперь мои короткие волосы и немодную одежду, она спросила:

- Вы тоже служите? Тоже были во Вьетнаме?

- Да, и я вернулся только вчера или, может, позавчера. Меня сбивают с толку 13 часов разницы во времени. - Они с Мейнардом сочувственно на меня посмотрели.

В этот момент в комнату вошла Синди с подносом, на котором стояли чашки, печенье, сливки, сахар и кофе.

Запах был восхитительный, я просто смертельно захотел кофе. Все что угодно, лишь бы сохранить непринужденную атмосферу и занять дрожащие руки. Мы немного поговорили, а потом Синди сказала:

- Что ж, Фред, приятно было с вами познакомиться и поговорить, но мне любопытно, что же привело вас в мой дом?

В ту же секунду входная дверь распахнулась, и появились две маленькие девочки. Обе они, едва войдя в гостиную, начали поворачиваться кругом, чтобы показать новую одежду. За ними вошла женщина средних лет с младенцем на руках.

Мое присутствие и цель моего визита были забыты. Все мы заахали и заохали и сказали девочкам, как им идет новая одежда. Когда возбуждение улеглось и девочек отправили в столовую поиграть, Синди представила мне пришедшую женщину:

- Это моя свекровь, Флоренс Колдуэлл. Флоренс, это Фред…

- Пале, - подсказал я.

- И он как раз собирался сказать нам, почему он здесь, - добавила Синди.

Я сделал глубокий вдох и сказал:

- Даже не знаю, с чего начать. Несколько лет назад я сбежал из лагеря военнопленных в Северном Вьетнаме. - Повернувшись к Синди, я посмотрел ей прямо в глаза. - Когда я был в заключении, вашего мужа, Марка, принесли в нашу хижину полумертвого. Его ранили и взяли в плен во время боевых действий и доставили в наш лагерь. Я делал все, что мог, но его рана была слишком серьезной, и мы оба понимали, что он умрет.

Зажав ладонью рот, Синди тихо вскрикнула, но не отвела глаз. Ида Мэй и Флоренс ахнули, а Мейнард проговорил:

- Боже Всемогущий.

- Марк сказал, что, если я кое-что ему пообещаю, он поможет мне бежать из лагеря. Честно говоря, я думал, что он бредит, поэтому пообещал сделать все, о чем он попросит.

К этому моменту мы все уже плакали, и мне пришлось остановиться, чтобы успокоиться. Я посмотрел на Синди и увидел, что ее взгляд устремлен куда-то в пространство, глаза остекленели, потом она расплакалась, уткнувшись в ладони. Когда смог, я продолжил:

- Он сказал: «Обещай мне, что ты съездишь в Техас и скажешь моей жене Синди, что она по-прежнему моя самая любимая девушка и что, умирая, я буду думать о ней и о наших девочках. Ты обещаешь?» - «Да, Марк, я обещаю съездить в Техас», - сказал я.

- Он отдач мне эту фотографию и обручальное кольцо, чтобы вы знали, что я говорю правду. - Я передал кольцо и фотографию Синди и на мгновение сжал ее руки в своих.

Потом я вынул из внутреннего кармана нож и сказал:

- Он дал мне свой армейский нож, и я сказал: «Спасибо, Марк. Обещаю, что как-нибудь сумею добраться до Техаса. Еще что-нибудь?» - спросил я. «Да, ты можешь меня обнять? - попросил он. - Просто обними меня. Я не хочу умирать один». Я обнял его и долго-долго баюкал. А он все время повторял: «Прощай, Синди, я люблю тебя, мне так жаль, что я не увижу, как подрастают наши девочки». Через какое-то время он тихо умер у меня на руках.

- Я хочу, чтобы вы знали, - продолжал я, - мне нужно, чтобы вы поняли, Синди, я сделал все, что мог, но он был слишком тяжело ранен. Я не знал, как остановить кровотечение, у меня не было никаких медикаментов, я… - Тут я замолк.

Какое-то время мы все плакали, и в комнату пришли девочки. Они хотели знать, почему мы все такие грустные и почему плачем. Я посмотрел на Синди, и мы оба поняли, что я не смогу рассказать все это еще раз, поэтому она ответила, что я сообщил плохие новости, но скоро все будет хорошо.