Александр Вейн - «Сон — тайны и парадоксы»

Но как же нет химии? Ведь никто не опроверг результаты опытов Лежандра и Пьерона. Да и не они одни ставили такие опыты. У больных патологической сонливостью экстрагировали спинномозговую жидкость, вводили ее нормальным животным, и те засыпали. Экстракт мозга животных, находящихся в зимней спячке, повергал кошек и собак в долгий сон, из чего, помимо всего прочего, следовало, что хотя спячка и не совсем сон, кое в чем она все-таки сон. В 1965 году швейцарский нейрофизиолог Монье создал на собаках модель сиамских близнецов. У двух собак было налажено перекрестное кровообращение: кровь от мозга одной собаки текла в туловище другой, и наоборот. Одной собаке раздражали определенный отдел мозга, и она засыпала. Через несколько минут засыпала и другая. Поскольку нервных связей между животными не было, сон второй собаки можно было объяснить лишь тем, что какое-то вещество, вызывающее сон, прибыло к ней с кровью первой собаки. А через несколько лет швейцарские газеты сообщили, что гипнотоксин, наконец, найден. Монье удалось выделить из крови, оттекающей от головного мозга спящих глубоким сном кроликов, полипептид; введенный в вену другим кроликам, он усыплял их мгновенно.

А как же настоящие, а неискусственные сиамские близнецы? Да очень просто! Один из близнецов хотел спать, а другой не хотел. У них действовали естественные снотворные, а не чужеродные, свои, а не взятые у кого-то; хоть они были и близнецы, да еще и сросшиеся, они были разными личностями. Их эмоции не совпадали, и эти эмоции оказывались сильнее химии. Гипнотоксин может быть одним из механизмов сна, но не его единственной причиной: он существует и выполняет гипногенные функции, но не он командует парадом, и сиамские близнецы тому бесспорное доказательство.

Здесь будет уместно упомянуть «инстинктивную теорию» Клапареда. Признав в конце концов существование гипнотоксина, Клапаред, так же как и мы, отвел ему второстепенную роль. Мы засыпаем, говорил он, не оттого, что мы отравлены или устали, а чтобы не отравиться и не устать. Сон — один из инстинктивных способов защиты организма от дурных воздействий. Этим и объясняется, например, что мы можем не заснуть, если главенствует другой инстинкт, заставляющий нас сначала выполнить его веление.

Что такое сон? Отключение от внешней среды. Так рассуждали представители нервных теорий, зародившихся еще в середине позапрошлого столетия. А раз так, то надо найти участок нервной системы, который преграждает нервным импульсам путь к полушариям головного мозга. В этом участке и спрятан ключ к разгадке сна. В трудах поэтому вопросу мы находим ссылки на клинические наблюдения С.П. Боткина и немецкого невропатолога Штрюмпеля. Боткин наблюдал девушку, которая была слепа и глуха; кроме того, у нее было неразвитое осязание. Она почти все время спала. Штрюмпель описал мальчика, который был слеп на один глаз, глух на одно ухо и не ощущал боли при уколах кожи. Когда ему закрывали зрячий глаз и затыкали здоровое ухо, то есть полностью отрезали от внешнего мира, он, несмотря на полное отсутствие усталости, засыпал в то же мгновение.

Затем начались эксперименты на животных. У собак и кошек перерезали зрительные, слуховые и обонятельные нервы, и животные погружались в сон при каждом удобном случае. И все-таки по многим признакам было видно, что дело не только в отключении от внешнего мира, но и в чем-то еще: отключение, подобно гипнотоксину, не первопричина сна. Иначе как объяснить, что глухие, глухонемые и слепые спят столько же, сколько и здоровые?

В 1890 году венский окулист Маугнер наблюдал за людьми, которые стали жертвами эпидемического заболевания, получившего название «нона» . Больные страдали глазодвигательными расстройствами (все предметы у них двоились) и патологической сонливостью. Маутнер пришел к выводу, что причина этих расстройств кроется в поражении одного из отделов мозга — гипоталамуса. Импульсы из внутренней среды организма поступают для оценки в гипоталамус; если он поврежден, поток импульсов искажается, а это искажение вызывает сонливость. Получается тот же эффект, как и от уменьшения притока информации извне. Вот типичный пример плодотворной научной гипотезы: сочетание сомнительной аналогии с удивительной проницательностью.

Настоящая эпидемия «ноны» разразилась в начале Первой мировой войны. Во время обострения болезни люди засыпали даже стоя. Но несмотря на то что больные производили впечатление глубоко спящих, они откликались на зов и правильно отвечали на вопросы. Иногда сонливость нападала на больных только в период обострения, а иногда она не покидала их несколько месяцев и даже несколько лет.

После исследований, проведенных австрийским неврологом Экономо, болезнь нона получила более точное название — летаргический энцефалит . Экономо доказал, что вызывается она вирусом, который проникает главным образом в задние отделы гипоталамуса и верхние отделы ствола головного мозга. Он предположил, что в гипоталамусе есть два центра: поражение первого вызывает бессонницу, а поражение второго — патологическую сонливость.

В дальнейшем выяснилось, что патологическую сонливость может вызвать не только вирус, но и любая поломка в этой области мозга — опухоль, черепно-мозговая травма, закупорка сосудов — и что сонливость связана, скорее всего, не с включением центров сна, поиски которых начались еще во времена Маутнера, а с выключением системы бодрствования. Пятнадцать лет назад бразильская певица Мари-Луиза Сантос попала в тяжелую автомобильную катастрофу. Девять месяцев она находилась в коме, без сознания, а потом погрузилась в сон, длившийся семь лет. У нее был поврежден верхний отдел ствола как раз там, где находится система бодрствования.

В дальнейшем нам придется не раз говорить об этих системах, так что есть смысл, пожалуй, коснуться немного истории изучения тех отделов мозга, где расположены самые главные из них.

В 1924 году швейцарский физиолог Гесс приступил к первым опытам с введением электродов в мозг. Сначала он вводил кошкам в мозг тонкие трубочки, впрыскивал через них различные вещества и наблюдал, как у животных меняется поведение. Потом он решил использовать для раздражения мозга электрический ток. Гесса интересовал таламус (бугор) и гипоталамус (подбугорье). Про гипоталамус было известно, что он контролирует температуру тела и участвует в регуляции эндокринной системы. Оказалось также, что он имеет прямое отношение к регулировке аппетита и жажды.

Что должен делать хищник, ощутив голод? Отправиться на охоту. Охота же требует согласованной работы сердца, дыхания, кровяного давления, секреции желез. И при охоте должен, как никогда, работать аппарат грубых эмоций. Не находится ли и он гипоталамусе? Рассудив так, Гесс не удивился, обнаружив там участок, при раздражении которого током кошка принимала агрессивную позу. Раздражая область суб-таламуса, Гесс вызывал у животных сон. Раздражение тех же областей мозга более сильным током приводило к противоположному эффекту — возбуждению. В последующие годы физиологи не раз воспроизводили опыты Гесса и вызывали у животных испуг, ярость, сон и возбуждение. Невролог Н. И. Гращенков наблюдал вовремя войны раненого, у которого осколок снаряда находился в черепе на уровне гипоталамуса. Попытка извлечь осколок пинцетом мгновенно вызывала глубокий сон, когда же пинцет убирали, раненый тут же просыпался.