Тензин Гьяцо - Вселенная в одном атоме: Наука и духовность на служении миру

Можно спросить, чем еще, помимо не совсем точного отражения реальности, плоха вера в независимое самобытие вещей в мире? Согласно Нагарджуне, такая вера имеет весьма серьезные негативные последствия. Нагарджуна показывает, что именно вера в независимое, изначально присущее самим вещам их самобытие составляет основу для эгоизма в нашем отношении как к миру, так и к окружающим нас живым существам. Считая, что определенные вещи сами, по своей собственной сути, привлекательны, мы развиваем в отношении них страстную привязанность; другие вещи мы, напротив, считаем отвратительными, и в нас возникает отторжение. Другими словами, Нагарджуна показывает, что вера в независимое самобытие вещей приводит к возникновению вредоносных аффектов, которые, в свою очередь, порождают ряд деструктивных поступков, что в конечном итоге оборачивается страданием. Таким образом, согласно Нагарджуне, теория пустотности не сводится только к интеллектуальному пониманию реальности, но имеет глубокое применение на психологическом и моральном уровнях.

Однажды я спросил моего друга физика Дэвида Бома, чем, с точки зрения современной науки, грозит вера в независимое самобытие вещей, помимо неправильной интерпретации фактов? Его ответ был впечатляющим. Бом сказал, что если мы рассмотрим различные идеологии, ведущие к разделению между людьми, такие как расизм, крайний национализм или марксистская теория классовой борьбы, то увидим, что ключевым моментом в их возникновении является тенденция рассматривать вещи как разделенные по своей природе и не связанные между собой. Из такого ложного подхода возникает вера в то, что каждая из этих, видящихся отдельными сущностей пребывает независимо и имеет самобытие. В этом ответе, основанном на его понимании квантовой физики, Бом указывает на те же плачевные последствия веры в самобытие вещей, что и

Нагарджуна, писавший свои работы около двух тысяч лет назад. Конечно же, строго говоря, наука не касается вопросов морали и не имеет дела с ценностными категориями, но тем не менее, будучи одним из видов человеческой деятельности, она остается связанной с основополагающими проблемами общечеловеческого благополучия. Поэтому в таком ответе Бома нет ничего удивительного. Хотелось бы, чтобы как можно больше ученых имели сходное понимание взаимосвязи базовых положений науки и гуманизма.

Как я понимаю, современный кризис научного мировоззрения возник в начале XX века. Построенное Исааком Ньютоном, Джеймсом Максвеллом и многими другими учеными величественное здание классической физики, которая предоставляла такое, казалось бы, безупречное и приемлемое для здравого смысла объяснение всей окружающей реальности, поколебалось в результате открытия принципа относительности и наблюдаемого в квантовой механике странного поведения материи на субатомном уровне. Как некогда объяснял мне Карл фон Вайцзеккер, классическая физика основана на механистической картине мира, согласно которой определенные универсальные физические законы, включая гравитацию и механику, полностью предопределяют все происходящие взаимодействия. В этой модели существуют четыре объективно реальные категории: тело, сила, пространство и время, а также делается строгое разделение между познаваемым объектом и познающим субъектом. Но релятивизм и квантовая физика, как считает фон Вайцзеккер, предполагают отмену принципа строгого разделения субъекта и объекта, а вместе с ним и нашей уверенности в возможности полной объективации эмпирических данных. Между тем — и это фон Вайцзеккер считает чрезвычайно важным — все понятия, которые позволяют нам описывать квантовомеханические взаимодействия, наблюдаемые в экспериментах, подтверждающих новую картину реальности, почерпнуты нами из той самой классической физики, которая этой квантовой теорией опровергается. Но, несмотря на наличие такой проблемы, как считает Вайцзеккер, научный поиск должен стремиться устанавливать взаимосвязь природных процессов, а также продвигаться к такому пониманию реальности, науки и места человечества в мире, которое в наибольшей степени соответствует последним достижениям научного знания.

В свете таких научных открытий, я считаю, что буддизм также должен признать устаревшей собственную раннюю атомистическую теорию, сколь бы ни были авторитетны для буддийской традиции имена ее основоположников. Например, согласно ранним и до сих пор не подвергнутым существенному пересмотру буддийским представлениям об устройстве атомов, утверждается, что вся материя образована собранием восьми атомистических субстанций: земли, воды, огня и воздуха, то есть четырех первоэлементов, а также формы, запаха, вкуса и тактильности, представляющих собой так называемые производные субстанции. Элемент «земля» обладает свойством устойчивости, «вода» — связывания, «огонь» — распространения, а «воздух» — подвижности. Атом, согласно этой теории, представляет собой соединение этих восьми субстанций; на основе скопления таких составных атомов объясняется существование макрообъектов видимого мира. Согласно вайбхашике, одной из ранних школ буддизма, такие отдельные атомистические субстанции представляют собой мельчайшие составные части материи, при этом сами будучи неделимыми, а значит не имеющими частей. Теоретики вайбхашики утверждали, что, когда такие скопления атомов образуют объект, каждый отдельный атом не соприкасается с другими. Благодаря действию элемента «воздух» и прочих сил частицы образуют систему, при этом не слипаясь между собой, но и не распыляясь в бесконечность.

Конечно же, развитие таких теорий происходило в условиях борьбы с воззрениями прочих философских школ Индии, особенно ньяя и вайшешики. Если изучить философские работы Индии с древних времен, можно увидеть высокоразвитую культуру диспута, диалога и спора между последователями различных школ и систем. Во всех классических философских школах Индии, таких как буддизм, ньяя, вайшешика, мимамса, санкхья и адвайта-веданта, существовал глубокий интерес к методам аналитического рассмотрения. Начиная с самого раннего периода распространения буддизма и до средневекового Тибета, да, пожалуй, и до наших дней эти интенсивные споры между различными школами мысли являлись основным инструментом развития знания и обновления философских концепций.

Самыми ранними источниками атомистической теории вайбхашиков являются, вероятно, сочинение Дхармашри Суть высшего знания (Абхидхарма-хридая-шастра) и знаменитое Великое истолкование (Махавибхаша). Первое из этих сочинений современные ученые относят к периоду II в. до н.э. — 1 в. н.э. Данная работа никогда не переводилась на тибетский язык, но известен ее китайский перевод, который был выполнен, вероятно, в III в. н.э. Этот труд представляет собой попытку обширной систематизации ключевых положений ранней буддийской философии, и многие из содержащихся в ней идей должны были существовать в буддийском обиходе еще до ее написания. В противоположность этому трактат Великое истолкование, датируемый периодом I—III вв. н.э., представляет собой составной текст. Он устанавливает доктринальные положения, общие для всех ортодоксальных школ буддизма, и содержит ответы на главные возражения против основных доктрин, подводя под них необходимый базис рациональной философии. Несмотря на то, что положения, содержащиеся в данной работе, близки всем школам тибетского буддизма, сама она также никогда целиком не переводилась на тибетский язык.