Владимир Куликов - Неизвестный Китай

Предложения архитектора-новатора не были тогда приняты. Как пишут некоторые авторы, Китай предпочел советский опыт градостроительства — то есть стал совершенствовать уже сложившуюся городскую инфраструктуру. Ссылки на советский опыт в данном случае вряд ли корректны. Построенные по нашим проектам в 50-е годы несколько зданий общественного назначения, вроде здания Китайского Международного Радио или Советская промышленная выставка, никак не повлияли на архитектурный облик Пекина, органично вписавшись в него.

Второй удар по архитектуре старого Пекина был нанесен во время «культурной революции» (1966–1976 гг.). Многие памятники старины пострадали, а новые здания общественного назначения, строившиеся без единого плана и архитектурного замысла, лишь изуродовали лицо города.

К сожалению, начавшийся затем период реформ мало что изменил к лучшему. Возникли противоречия между традициями и бизнесом. И в этой борьбе верх одерживает бизнес. В историческом центре города стали возникать современные здания из стекла и бетона разных стилей, архитектурных школ, разной высоты… Главная магистраль китайской столицы — улица Чанъанцзе «Улица вечного спокойствия», перерезающая город с востока на запад, напоминает сегодня витрину парфюмерного магазина, где выставлены разнокалиберные образцы продукции со всего света.

Леонид Васильевич Вавакин, известный советский архитектор, проектировавший в свое время центр столицы Монголии Улан-Батора, буквально схватился за сердце, когда впервые проехал по главной улице китайской столицы после посещения архитектурных шедевров китайского зодчества — дворца Гугун и Храма Неба. Настолько разителен был контраст.

А между тем, к центру подбираются новые отряды современных монстров в виде целых кварталов банков, бизнесцентров, супермаркетов, престижных домов, где стоимость одного квадратного метра площади уже перешагнула московские рубежи. Для Китая — это непозволительная роскошь. Даже для очень крупного чиновника, директора государственного предприятия, заслуженного университетского профессора. Так что новые роскошные дома стоят полупустыми, ожидая, по-видимому, «новых китайцев».

Сносят кварталы старого Пекина, а жители выезжают в относительно недорогие дома уже за пределами четвертой кольцевой автодороги. Исчезают с карты Пекина целые районы. Впрочем, следует отметить, что в этом процессе капитальной реконструкции Пекина есть и удачные находки, которые пришлись по душе горожанам. Я имею, ввиду прежде, всего Ванфуцзин — главную торговую улицу Пекина. Эта улица — ровесница древнего города, сегодня полностью изменила свой облик. Она стала пешеходной, вроде Старого Арбата. Сюда даже на велосипедах въезд воспрещен. Появились вазоны с цветами, урны для мусора, удобные скамейки, телефоны-автоматы. Сюда, как на экскурсию, приходят пекинцы. А совсем недавно в конце улицы очистили от соседних построек великолепный католический собор, построенный в 1905 году. Вновь возникшая соборная площадь удивительно гармонично вписалась в новый Ванфуцзин.

А старый Ванфуцзин сохранился в прилегающих переулках: здесь и известные ресторанчики, где готовят знаменитую пекинскую утку, и бесконечные ряды с пекинской снедью.

И как памятник старому Ванфуцзину остался здесь Старинный универмаг — когда-то самый крупный в Китае, с бюстом перед входом образцового продавца Чжана. Это, наверное, единственный в Китае, а может быть и в мире, памятник скромному работнику прилавка. Ведь никаких подвигов Чжан не совершил. Просто честно работал, одаривая малышей конфетами, купленными на свою скромную зарплату. Да еще в память о прошлых временах поставлены вдоль улицы бронзовые в человеческий рост фигуры музыкантов, рикши, парикмахеров, к которым не иссякает очередь желающих сфотографироваться.

Ванфуцзин — один из ответов на вопрос, «каким быть новому Пекину», как совместить новые инфраструктуры города с тем, что так дорого его жителям. К сожалению, таких примеров не так уж много. Попытка перестроить по тем же принципам еще одно историческое место — торговый центр в районе Сидань, оказалась менее удачной. Когда-то здесь проходила городская стена. Потом, во время «культурной революции» образовалась «стена демократии», где хунвейбины вывешивали свои газеты «дацзыбао». Затем возник пестрый, шумный и очень популярный в городе народный рынок. Сейчас на этом месте безликая, пустынная и унылая площадь с непонятными стеклянными киосками в центре и загнанный под землю рынок.

Технология разрушения старых кварталов отработана до мелочей. И здесь не требуется ни сложной техники, ни дополнительной рабочей силы. Обреченные дома на корню, как строительный материал, продают крестьянам пекинских уездов. Они приезжают сюда на своих повозках, запряженных маленькими лошадками, осликами, мулами, деловито разбирают дома, лавки, магазинчики, предназначенные к сносу. Каждый раз по дороге на Пекинское Телевидение я наблюдаю такую картину. Утром лавка еще торговала, а вечером на ее месте только аккуратно подметенный квадратик земли. А еще через несколько дней приезжает бригада дорожников из другой деревни. Они разбивают свои палатки прямо на улице: здесь живут, здесь и работают. Муниципальные власти подвозят им необходимые материалы — песок, щебень, асфальт, тротуарную плитку. Не успеешь оглянуться — вместо разбитой дороги — отличная магистраль, по которой сюда нагрянут уже профессионалы-строители.

Мне приходилось беседовать со многими новоселами. Переезд в новые кварталы их не радует. При отсутствии развитого городского транспорта, когда личный автомобиль — непозволительная роскошь для подавляющего большинства населения, новоселы оказываются отрезанными и от места работы, и от всех привычных удобств.

Не хотят ехать на окраины и госучреждения. Переехавшие недавно в новые помещения Министерство иностранных дел Китая, Министерство культуры и другие ведомства выбирают себе места поближе к центру города.

Я вспоминаю Москву 60-х годов. Новостройки: Черемушки, Чертаново, Медведково, Новый Арбат. Кто бы мог предположить, что безликие, лишенные воспоминаний районы массовой застройки смогут так изменить не только быт, но и психологию горожанина. Не берет ли нынешний всплеск преступности в Москве начало оттуда, из блочно-панельного детства? Не грозит ли нечто подобное Китаю? Не исчезнет ли вместе с разрушаемыми переулками и сыхэюарами атмосфера терпимости и доброжелательности.

За многовековую историю Китая здесь родилось немало праздников как официальных, так и народных.

Что касается первых, то они чаще всего уходили вместе с режимами, которые их провозглашали, а вот народные — такие, к примеру, как «Чунцзе» — праздник весны, праздник «Середины осени», праздник «Цинмин» — поминовение предков и другие, связанные с традициями китайской нации, навсегда остались с народом.