сборник - Зодчие Москвы XV - XIX вв.

За мое долголетнее руководство строительным бюро и при занятиях по архитектурному проектированию со студентами IV и V курсов Рижского политехнического института в течение 1917/18 учебного года у меня выработался совершенно определенный взгляд на метод преподавания искусства вообще и, в частности, архитектуры…Для плодотворного преподавания необходимо возможно тесное общение руководителя с учащимися, именно совместная работа их в мастерской, причем руководитель не только дает указания, но и сам фактически параллельно с учащимися разрабатывает эскизы и части проектов. Такая постановка дела не только облегчает студентам следить за правильным ходом разработки задачи, но служит также мощным импульсом для работы их воображения, для развития их творческой способности и техники работы".

Зодчему приходилось иметь дело со всякого рода заказчиками, и он на себе испытал полную зависимость архитектора-исполнителя от их вкусов и требований. К иным из них он мог относиться иронически, называть "толстыми дураками" и позволять себе в сооружаемых для них особняках смелые эксперименты. Так обошелся он с одним из богатых коммерсантов, в доме которого, решенном во вкусе Людовика XVI, для собственной практики сделал кессониро-ванные потолки, прежде чем применить их в здании Музея изящных искусств.

С другими заказчиками отношения были сложнее. При постройке музея Клейн подчас оказывался как бы "между двух огней". С одной стороны, профессор Цветаев требовал соблюдения исторической и научной точности при разработке деталей и оформления залов. С другой стороны, меценат Нечаев-Мальцев мог принять или не принять тот или иной вариант, исходя из своих соображений и расчетов. Например, в противовес Цветаеву он одобрил решение Клейном белого зала в форме двухъярусной базилики или парадную прямую лестницу, с которой профессор долго не хотел согласиться, настаивая "на лестнице с поворотами".

Некоторые заказчики оказывались скаредными, и тогда архитектор на свои средства довершал отделку отдельных деталей благородными материалами, чтобы не снизить общего эстетического уровня постройки. Так пришлось поступить Клейну при завершении храма-усыпальницы в усадьбе «Архангельское», поскольку князь Ф. Ф. Юсупов не выделил необходимых средств.

И все-таки даже при самых сложных отношениях с заказчиками зодчий умел отстаивать свои принципиальные позиции и никогда не шел на поводу у моды. Об этом он писал неоднократно и постоянно предостерегал своих учеников от пути легкого успеха и быстро преходящей славы.

В курсе лекций по архитектурному планированию Клейн не только обобщал свой богатый строительный опыт, намечал основные пути дальнейшего развития градостроительной мысли, разрабатывал проблемы применения новых строительных материалов. Он постоянно подчеркивал нравственную сторону вопроса, идейную основу профессии архитектора-строителя. Он закончил "Руководство к архитектуре" следующим обращением к молодому поколению будущих зодчих: "Так приложим же наши руки к работе и сосредоточимся в себе самих, но вместе с тем возвысим наш голос к свету и правде. Если каждый из нас немного может сделать один, то тем более пусть работает все сословие, все поколение, и что начато сегодня, то завтра станет на твердые ноги. И мы можем надеяться на успех, ибо это будет уже не своекорыстный порыв: мы вступим на путь очищения искусства… Вкус к архитектуре ожил более чем когда-либо… Мы имеем публику, которая принимает живое участие в развитии архитектуры; сословие архитекторов, полное самоотвержения и одушевления, обладающее обширным и истинным знанием и умением; подрядчиков, полных энергии и способности; изобилие вспомогательных средств далеко шагнувшей техники; в нашем распоряжении больше богатств, чем когда бы то ни было раньше, пути сообщения, которые приближают нас к отдаленнейшим странам, — и неужели нам не удастся соединенными силами создать свое искусство для нашей эпохи и выбраться из царства эклектики и моды?"

Эти слова и сегодня сохраняют свое значение и еще раз говорят о Клейне как о художнике, тонко и остро чувствовавшем свое время, не столь уж отдаленное от нашего.