Вадим Суханов - Тайны веков. Сборник.

Олег признает Димитрия старшим братом и приравнивает себя к Владимиру Андреевичу Серпуховскому, получившему прозвище Храброго после Донского побоища.

Очень знаменательное соглашение. Младшим братом признать великого князя рязанского не составило для Димитрия затруднений, но как его приравнять к герою Куликовской битвы, к главному помощнику Димитрия в разгроме Мамая, человеку, покрывшему свое имя неувядаемой славой, не только храбростью, но и верностью знамени Москвы? Как это мог воспринять гордый князь серпуховской?

Принял. Ибо, как самый близкий человек Димитрию, знал, конечно, какую роль играл Олег в союзе с Мамаем и Ягайлой, и по достоинству оценил его действия.

По этому договору определены границы княжеств с преимуществами для Москвы. Олег отказывается от союза с Ягайлой и обязуется действовать заодно с Москвою в отношениях к Литве, Орде и русским князьям. Как мы видим, Олег без всяких упреков после так называемой измены принят под руку Димитрием Иоанновичем. Так ли поступил бы по тем жестоким временам великий московский князь с настоящим изменником?

Остается нам рассмотреть еще один эпизод в деятельности Олега, который также вменяется ему в преступление и измену.

Тохтамыш, одолев Мамая и захватив власть в Золотой Орде, решил исполнить то, что не удалось Мамаю: привести опять в повиновение Русь.

Тохтамыш вошел в историю как незаурядный полководец, ему чуть было не удалось вновь возвысить Орду. Он убивает всех русских купцов в Орде, задерживает торговых гостей из других земель, тайно и стремительно бросает свое войско на Русь. Но как ни стремительно двигался Тохтамыш, его опережают дозорные рязанского князя из скрытых застав и притонов на дорогах из Орды на Русь.

Это так называемые сакмагоны, воины на быстроногих конях, которые выслеживали по следам от конских копыт, куда и как движутся ордынские всадники в степи.

Олег немедленно передает об этом известие в Москву. Под рукой у Димитрия мало войск после тяжких потерь на Куликовом поле. Он оставляет гарнизон в каменном Кремле в Москве и отъезжает в Переславль-Залесский собирать полки с нижегородской, суздальской, белозерской земель.

А Тохтамыш вот он уже, на границах Рязанского княжества!

Что страшнее Димитрию: удар Тохтамыша по северным землям, где собираются полки для его отражения, или наступление Тохтамыша на каменную крепость, оснащенную к тому времени пороховыми пушками? Страшнее, если Тохтамыш помешает собрать полки. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что Димитрий оставил супругу и детей под защитой кремлевских стен. Они потом выехали из Кремля, но вопреки княжеской воле.

Олег с Тохтамышем вступает в ту же игру, что и с Мамаем. Ему надо отвести Тохтамыша от рязанской земли и направить его удар по ложному направлению. Он идет навстречу Тохтамышу и, ссылаясь на свою дружбу с Мамаем, предлагает свои услуги быть проводником ордынских войск к Москве.

Тохтамыш доверился Олегу, пошел за ним к Моск-Ее и наткнулся на каменную крепость, оснащенную пушками. Попытки взять штурмом крепость не увенчались успехом. Все преимущество внезапности потеряно Тохтамышем у стен Кремля.

В эти дни успевает собрать войско Владимир Серпуховской, собрал новую рать и Димитрий. Еще несколько дней, и Тохтамышу пришлось бы ни с чем отступить от Кремля. Тохтамышу помогли истинные предатели. Князья нижегородские Василий и Семен взяли на себя черное дело: они уговорили москвичей открыть ворота и начать переговоры с Тохтамышем о выкупе. Тохтамыш предательски ворвался в Кремль и устроил резню и грабеж. Летописец сообщает, что было убито 25 тысяч москвичей. Разве мог Димитрий предусмотреть, что защитники Кремля допустят себя так глупо обмануть?

Тохтамыш получил известие, что к нему подходит войско Владимира Серпуховского, Он стремительно убирается с московской земли, а по пути нещадно разоряет рязанскую землю. Не поверил в верность Олега!

Так кого же и здесь предал Олег? Димитрия или Тохтамыша? Провел через броды на Оке? А разве не нашлось бы и других проводников, разве нижегородские князья Семен и Василий не знали дорог на Москву? Они-то как раз и пытались уговорить Тохтамыша идти на Переславль и брать там московского князя.

Но опять же то, что знают и понимают Димитрий и Олег, не знают и не. понимают ни их приближенные, за редким исключением, ни их подручные, ни их дружины, ни их летописцы.

Можно понять отчаянное положение Олега Иоанновича. Не изменник, а лазутчик, москвичи же клеймят его изменником. Рязанцы в неистовстве от Тохтамышева разорения и требуют от князя, чтобы потери были покрыты за счет Москвы.

Здесь происходит что-то малопонятное с Олегом, его поступки могут быть объяснены только отчаянием и воздействием рязанских бояр. Он кидается в поход на московские земли. В первых стычках с московскими сторожевыми отрядами он одерживает верх, но понимает, что если продолжать вторжение, то последует тяжелая расплата. А свои рязанцы давят на него, требуя решительных действий против Москвы. И тут Димитрий выказывает удивительную терпимость. Он не шлет против Олега воевод, а выставляет посредником для переговоров с Олегом игумена Троицкого монастыря Сергия Радонежского, который и ранее выступил в роли миротворца между князьями. Сергию московский князь мог доверить ту тайну, которая связала его с Олегом.

Сергий едет в Рязань и оговаривает условия вечного мира и союза между Москвой и Рязанью. Летописец представляет эту миссию как умиротворение чудным старцем свирепого князя. Это и понятно, летописцами были религиозные писатели и выражали церковную точку зрения на события. А действовал здесь авторитет Сергия, который он заслужил на Руси, после его миссии должны были замолкнуть в Рязани враждебные Москве голоса.

В 1386 году подписан договор о вечном союзе Москвы и Рязани.

А как же быть со свидетельствами об измене Олега?

Остается нам обратиться к главному свидетелю обвинения и защиты, к самому великому московскому князю Димитрию Иоанновичу. Свидетельствовал он о своем благорасположении к Олегу не словами, а делом. В. 1387 году он отдал свою дочь Софью за сына Олега Иоанновича Рязанского — Федора.

А как он дочь-то свою сумел убедить, что выдает ее замуж к друзьям, а не к смертельным врагам?

Стало быть, нашлись у Димитрия Московского доводы в защиту Олега Рязанского.

Находились эти же доводы и у некоторых русских историков. Первым поднял голос в защиту Олега русский историк XVIII столетия князь Щербатов.

Русский историк Арцыбашев весьма критически оценил высказывания об Олеге московских летописцев. Он писал: «Обстоятельства этой войны так искажены витийством и разноречием летописцев, что во множестве прибавок и переиначек весьма трудно усмотреть настоящее».