Анатолий Бич - Природа времени: Гипотеза о происхождении и физической сущности времени

Упомянутая «конечность хода времени» может кому-то показаться некой универсальной характеристикой (проф. Козырев тоже так полагал). Отмечу по этому поводу, что это очень важное для теории Козырева свойство времени следует из предположения о наличии в природе все того же dx. «Превращение причин в следствия требует преодоления «пустой» точки пространства. Без дальнодействия перенос через эту бездну действия одной точки на другую может осуществиться только с помощью течения времени…»

Похоже, что такой вывод Н. Козырева опирается, в частности, на уверенность в том, что мировое пространство — это абсолютная пустота, в которой элементарные частицы совершенно изолированы друг от друга, пока между ними с помощью времени не случаются акты взаимодействия. Кажется, он не допускал и мысли о том, что так называемая квантовость взаимодействий — это не обязательно скачок через пустоту, это может быть непрерывное взаимодействие, при котором количественные скачки есть результат качественных накоплений в течение определенных временных интервалов. Этим участие времени во взаимодействиях и исчерпывается. Допустить такое видение взаимодействий на фундаментальном уровне Н. Козырев не мог — полетела бы вся его причинная механика.

Перед тем как перейти к опытам Н. Козырева, сделаем еще одно, последнее, допущение. Допустим, что теория уважаемого профессора верна, а я просто ничего не понял. Такое допущение — это не акт моего самосожжения и не литературный прием. Я хочу подчеркнуть следующее: если теоретические предпосылки Н. Козырева правильны, то в экспериментах должно быть однозначно подтверждено (как он сам пишет), что «…процессы в Мире происходят не только во времени, но и с помощью времени. Ход времени является активным свойством, благодаря которому время может оказывать механические воздействия на материальные системы» (выделено мною.—А.Б.). Иными словами, Козырев утверждает, что, во-первых, время — это независимая реально существующая физическая субстанция (явление), и, во-вторых, берется продемонстрировать это, показав, как «оно» воздействует на характеристики материальных систем.

Увы, именно этого не случилось. Несмотря на то, что в ряде экспериментов были получены замечательные, даже уникальные результаты, подтвердить то, что они обусловлены именно активными свойствами времени, на мой взгляд, проф. Козыреву не удалось.

Не знаю, обратили ли вы внимание, что во всех лабораторных опытах Н. Козырева всегда присутствует некий физический, или химический, или механический процесс, который будто бы играет второстепенную (побочную) роль. Активную роль, по замыслу экспериментаторов, играет, например, плотность времени, а роль скромного певца за сценой исполняет или вибрация, или процесс температурный, или деформация… Сам Николай Александрович понимал, конечно, что это не случайность. Он допускал, что не только время влияет на вещество, но и наоборот: иногда вещество (материя) способно оказать воздействие на физическое время. Так сказать, снисходил до грешной материи. Даже обосновывал необходимость присутствия «рядом» неких реальных процессов. Но отводил им роль чего-то вроде выключателей-включателей, чего-то вроде стимуляторов…

Вот описание нескольких опытов знаменитого профессора. «При исследованиях влияния времени на электропроводность резистора в качестве стандартного процесса, контролирующего чувствительность системы, применялось испарение ацетона на расстоянии 10–15 см от изучаемого резистора. Однако процесс испарения может оказать влияние на резистор не только повышением плотности времени, но и самым тривиальным образом — благодаря понижению температуры, происходящему при испарении. Чтобы учесть этот эффект охлаждения, была сделана попытка прямых измерений температуры в окрестностях испаряющегося ацетона посредством ртутного термометра Бекмана с ценой деления шкалы 0,01. Первые опыты без тепловой защиты показали падение температуры на несколько сотых градуса… Однако и при теплоизоляции резистора термометр продолжал показывать практически то же падение температуры. Это удивительное на первый взгляд обстоятельство свидетельствовало, что термометр реагировал не на изменение температуры, а на излучение времени при испарении ацетона, которое, внося организацию, вызывало сжатие ртути.

Дальнейшие опыты, проведенные с большой осторожностью, подтвердили это заключение. Картонная трубка, в которую входила часть термометра с резервуаром ртути, была окружена ватой и опущена в стеклянную колбу. Пробный процесс осуществлялся вблизи колбы, а отсчет высоты ртути в капилляре определялся по температурной шкале из другой комнаты через закрытое окно. Высота ртути уменьшалась при растворении сахара в воде устоявшейся температуры и увеличивалась, когда вблизи термометра помещалась сжатая заранее пружина. Значит, в первом процессе действительно излучалось время, а во втором случае оно поглощалось перестройкой вещества пружины при ее деформации».

Описанные опыты, наверное, характерны для Козырева-экспериментатора. Вначале в качестве объекта исследования заявляется резистор, а затем, как будто случайно, объектом исследования становится термометр. Конечно, это не страшно, хотя удивляет. Меня лично больше испугала категоричность, с которой автор сделал вывод о том, что «термометр реагировал не на изменение температуры, а на излучение времени при испарении ацетона, которое, внося организацию, вызвало сжатие ртути». Если после изоляции термометра он продолжал реагировать на испарение ртути, то это однозначно свидетельствует только об одном: о том, что между ними сохранилось некое взаимодействие и совершенно не обязательно, чтобы оно свелось только к излучению времени. Точно также, как и сжатая пружина, помещенная возле термометра, не обязательно поглощала время. Нужно бы вначале отбросить возможное влияние других причин. Например, в сжатой пружине изменяется энергия упругости, а следовательно, изменяются взаимодействия между атомами. Кто может сказать, как это отразится на ближайшем окружении?

Пожалуйста, вернитесь к первой главе и освежите в памяти описанные в ней три опыта Н. Козырева. Как видите, в трех экспериментах из четырех присутствуют, казалось бы, посторонние процессы, в четвертом — процесс деформации медного листа вообще неотделим от эксперимента ни в пространстве, ни во времени. И, как уже отмечалось, недостаточная чистота самих экспериментов, т. е. рассматриваются возможные влияния одних сил (процессов) и совершенно не принимаются во внимания другие. Например, подносится к подвешенному на весах гироскопу термос с горячей водой (гироскоп становится легче на 4 мг) и на основании утверждения, что процесс теплопередачи отсутствует, делается заключение о том, что в гироскопе изменилась плотность времени. А как же остальные тонкие эффекты, которые с неизбежностью возникнут возле гироскопа, если к нему подвинуть термос? Как быть хотя бы с тем банальным фактом, что термос — это масса и, следовательно, не может не оказать гравитационного воздействия на гироскоп? Ведь еще в 1797 г. Кевендиш продемонстрировал, что подвешенные на нитях тяжелые шары притягиваются друг к другу. А кроме того, горячая вода, перемещенная к весам, — это некий энергетический акт, что, в свою очередь, не может (теоретически) не изменить в этой локальности гравитационный потенциал. Или допустим, что тёпловые излучения от термоса не идут, но это совершенно не исключает потока других электромагнитных излучений, например в радиодиапазоне.