Грэм Хэнкок - Зеркало небес. В поисках утраченной цивилизации...

Сравнения такого рода, хотя и многочисленны, обычно преподносятся читателю просто как «впечатления», не имеющие научной ценности. Они никогда серьезно не анализировались, поскольку ученые были уверены, что культура кхмеров никоим образом не может быть «связана» с культурой Древнего Египта. Всякое сходство приписывается совпадению, которое, будь оно даже очень большое, не представляет серьезного интереса.

В этой логике есть определенный резон, если вспомнить об огромном физическом расстоянии между Египтом и Камбоджей, а также о том, что Древний Египет полностью исчез с лица земли задолго до возникновения Ангкора. По нашему же мнению, количество и масштаб аналогий таковы, что простое «совпадение» не может быть принято в качестве объяснения.

Например, в Камбодже существует старинное предание, что храмы и пирамиды Ангкора построены Вивакармой, архитектором богов, который якобы преподал искусство архитектуры людям. Про Имхотепа, предположительно первого строителя пирамид в Древнем Египте, говорят, что он «изобрел искусство строительства с каменной облицовкой» и позднее стал богом.

Мы знаем, что и в Египте, и в Ангкоре почитали змею. В обоих случаях в качестве архетипа была избрана кобра с капюшоном; и там, и там ее могли изображать как в виде полузмеи-получеловека, так и в чисто змеином облике. В обоих случаях ее обычно изображали поднявшейся на хвосте с раздутым капюшоном; именно такой вид имеет, например, уреус на короне фараонов.

И в Египте, и в Камбодже змея могла обитать и передвигаться как в небесах, так и на земле, и даже под землей. Эта двойственность нашла отражение как в египетской «Книге о том, что находится в Дуате», так и в древнеиндийской «Яджурведе», где говорится о «змеях» и о том, что перемещаются они по земле, а также находятся на небесах.

И в Египте, и в древней Камбодже змея часто использовалась в качестве символа вечной жизни и циклов Вселенной. Согласно александрийскому писателю V века Горапулосу, «когда египтяне хотели изобразить Вселенную, то рисовали змею с разноцветной чешуей, пожирающую собственный хвост, а чешуйки символизировали звезды Вселенной». На золотой усыпальнице Тутанхамона можно разглядеть свернувшуюся кольцом змею, символизирующую силы возрождения и обновления.

Считалось, что бог Солнца возрождается каждую ночь в собственном теле. В то время как урубурус символизировал пространственную бесконечность Вселенной, другая змея, Метви («Двойная веревка»), служила символом бесконечности времени.

Как не вспомнить о великой змее Нага по имени Сеша («Остаток») — ее называли также Ананта («Бесконечность»), — обвившуюся вокруг Вселенной. И как не вспомнить, что до сих пор Шивалйнгу, индийско-кхмерский аналог древнеегипетского Бенбена, часто изображают с вырезанной на его поверхности свернувшейся змеей.

Древние египтяне верили (и искренне этого желали), что души усопших фараонов возносятся на небеса: «О, царь, ты — великая звезда, спутник Ориона, что пересекает небо с Орионом и прокладывает путь по Дуату вместе с Осирисом».

Точно так же в Камбодже верили, что когда богоцарь Ангкора умирает, его душа «возносится на небеса». Согласно преданиям, после того как Висвакарма построил Ангкор-Ват, «боги отправились в землю вечного счастья и теперь взирают с небес». Кроме того, совсем как в случае с храмом Гора в Эдфу, в Верхнем Египте, Ангкор-Ват считался «копией» более раннего храма, который в свою очередь был сам копией космического оригинала, «план [которого] был начерчен самими богами Неба-Тушита».

Согласно доктринам древних египтян, успешно преодолеть опасности Дуата мог лишь «оснащенный» дух, который использовал возможности физической жизни для того, чтобы овладеть тайным знанием небесных циклов и укрепить самодисциплину и духовную проницательность. Именно о них и говорится в «Текстах Пирамид» — они «захватили небо и овладели горизонтом». Они — те, кто после многих возрождений могут надеяться на обретение практического бессмертия — «жизни в миллионы лет».

Богоцари кхмеров тоже стремились к бессмертию через познание космических циклов. Поэтому-то они зашифровали минуты, часы, дни и месяцы «Великого Года» прецессии в многочисленных размерах монументов Ангкора, превратив эти огромные сооружения в школу посвящения при помощи секретов, которые можно разгадать путем усердного поиска.

Историки ошибаются, полагая, что раз архитектурные сооружения Древнего Египта и древней Камбоджи велики и амбициозны, значит, цари, их строившие, обязательно были мегаломаны. Любопытно, что обвинение в мегаломании предъявляется, причем неоднократно, как фараонам, так и кхмерским монархам; таким образом, в научном сообществе существует единодушное мнение, по крайней мере, по одному параметру сходства между двумя культурами. Удивительно, правда, что ученые авторитеты не рассмотрели иных вариантов объяснения феноменальных архитектурных программ, осуществленных в Египте и Камбодже с таким разрывом во времени. В частности, им не пришло в голову, что великие строители пирамид и Сфинкса, Ангкор-Вата и Ангкор-Тхома могли руководствоваться, допустим, не эгоизмом и желанием увековечить себя, а своего рода альтруизмом, желанием преподать всему роду людскому систему знаний, просвещения, которую они сами практиковали.

Тем не менее эта возможность требует серьезного рассмотрения. В конце концов, на великих египетских пирамидах нет никаких надписей, связывающих их с фараонами, которым приписывается их постройка, — никаких признаков мегаломании! Ангкор, правда, полон надписей, но они также не подтверждают версию «самовозвеличивания». Как мы уже видели, Джаяварман VII, который правил с 1181 по 1219 г., открыто провозгласил на стеле, что его обширная строительная программа была предпринята «из глубокой симпатии к добру в мире», дабы «даровать людям амброзию средств для достижения ими бессмертия… Посредством этих добрых дел я, возможно, сумею спасти всех тех, кто борется в океане существования».

Другой монарх, король Раджендраварман, который, пожалуй, был поскромнее, заявил, что построил свои храмы из «страстной любви к дхарме» («закон», «равновесие», «справедливость», «порядок» и т. д.) — концепции, весьма близкой к древнеегипетской идее маат, космической справедливости. И, характеризуя свою строительную программу, он добавляет довольно загадочно: «Это — мольба о бессмертии, которого человек должен стараться достигнуть».

Изящный и прекрасный храм Неак-Пеан, с его островами и бассейнами, был построен Джаяварманом VII, который надеялся, что он послужит лодкой, в которой попавшие туда души могли бы «пересечь океан существования».