Грэм Хэнкок - Зеркало небес. В поисках утраченной цивилизации...

То немногое, что известно о Ма’ори-Ко-Хау-Ронгоронго, является частью многолетней тайны острова Пасхи, поскольку слово Ма’ори в этом контексте означает «ученый», «владеющий особым знанием».

Говорят, что первые из этих Ма’ори (не путать с народностью маори в Новой Зеландии) прибыли на остров Пасхи вместе с самим Хоту Матуа. Это были писцы, грамотные люди. Их задачей было держать в памяти священные тексты, записанные на 67 деревянных дощечках, которые Хоту Матуа привез из Хивы, а когда оригиналы портились, записи воспроизводили на новых дощечках.

Это не миф: 24 так называемых Ронгоронго уцелели до настоящего времени. Их старое и полное название — Ко Хау Мо Ронгоронго, что в дословном переводе означает «строчки, написанные для рассказывания». Это — плоские деревянные дощечки, несколько скругленные по краям, блестящие от пользования и возраста. На этих дощечках убористыми строчками высотой около сантиметра нарисованы сотни различных символов — животные, птицы, рыбы и абстрактные значки. Лингвисты отмечают, что этих символов слишком много, чтобы «видеть в них что-то вроде фонетического или слогового алфавита», и утверждают, что это полностью сформировавшееся иероглифическое письмо наподобие того, которым пользовались цивилизации в Древнем Египте или в Долине Инда. Последовательность письма на дощечках Ронгоронго заслуживает особого внимания, поскольку это «довольно редкий и любопытный способ, называемый «перевернутый бустрофедон»; при этом способе письма каждая строчка, когда доходит до края дощечки, переходит в следующую, переворачиваясь вверх ногами. Это означает, что для того, чтобы прочитать текст, приходится в конце каждой строчки переворачивать дощечку. Нет сомнения, что эти тексты писали специалисты своего дела, и это не просто рукопись, а своего рода произведение искусства».

Из устных преданий, собранных на острове Пасхи, можно понять, что умение читать и писать Ронгоронго передавалось от поколения к поколению, причем ему обучали в специальной круглой школе в Анакене — до 1862 г., когда работорговцы увезли последних Ма’ори-Ко-Хау-Ронгоронго. До того момента, когда была безжалостно оборвана золотая нить традиции, которая связывала остров Пасхи с прошлым, Анакена была также сценой, где проходил важный ежегодный фестиваль, на который «люди собирались, чтобы послушать, как читают все дощечки».

Сокращенную декларацию демонстрировали в XIX веке ряду исследователей из Европы и Америки, не расшифровывая письменность. С тех пор некоторые ученые объявляли, что им удалось расшифровать код — последний раз в 1997 г., — но ни за одним из этих заявлений не стояло ничего реального. Сегодня мы можем только догадываться о содержании этих священных дощечек и ломать голову, почему в течение такого долгого времени жители острова Пасхи придавали им такое большое значение. Трудно ответить и на еще более фундаментальный вопрос — как и почему вообще эта письменность и дощечки возникли в таком неподходящем месте? Отец Себастьян Энглерт, баварский монах-капуцин, археолог, проживший на острове Пасхи свыше 30 лет, формулировал эту проблему очень четко:

«Письменные языки, там, где они существуют, почти всегда являются продуктом большого сообщества людей и сложной культуры, когда имеется большой объем информации, требующей записи. Они возникают в результате необходимости и потому, конечно, нетипичны как продукт малых и изолированных групп. Совершенно невероятно, что письменность могла потребоваться и была изобретена в рамках крошечного сообщества острова Пасхи. Тем не менее какого-либо источника за пределами острова, из которого письменность могла бы быть почерпнута, пока не обнаружено».

Таким образом, тайна острова Пасхи сводится как минимум к четырем основным проблемам:

тайна Хивы, легендарной родины богов, предположительно уничтоженной наводнением;

тайна искусных мореплавателей, которые привели флот беженцев из Хивы к далеким берегам Те-Пито-О-Те-Хенуа;

тайна искусных архитекторов, первых авторов великих аху и моаи;

тайна искусных писцов, которые понимали надписи Ронгоронго.

Подобная высокая квалификация людей является признаком развитой цивилизации. Тот факт, что все они собрались вместе, сразу, на далеком острове в Тихом океане, очень трудно объяснить, исходя из нормальных «эволюционных» процессов, которые обычно приписывают человеческим обществам. Поэтому многие ученые склоняются в пользу того, что жители острова Пасхи вовсе не развили в себе все эти знания и умения в изоляции, а получили их в виде влияния — или наследства — откуда-то еще.

Мы не хотим развивать здесь старую и надоевшую дискуссию, был ли остров Пасхи заселен пришельцами с запада, то есть из Полинезии (и оттуда же получал культурное влияние), или с востока, то есть из Южной Америки. Поскольку очевидно, что первые поселенцы острова Пасхи были искусными штурманами и мореходами, столь же очевидно, что такие люди в пору расцвета их цивилизации могли совершать далекие путешествия, причем не только до островов Полинезии, но и к Южной Америке, а то и дальше. Мы считаем, что именно по этим причинам на острове Пасхи встречаются следы доисторических контактов как с южноамериканским континентом, так и с Полинезией; например, куры и бананы могли попасть лишь из Полинезии, а сладкий картофель, бутылочная тыква и сахарный тростник — только из Южной Америки.

По крайней мере, на ранней фазе заселения острова Пасхи, когда люди еще помнили, как водить океанские корабли, такие товары могли свободно перемещаться в обоих направлениях — вместе с другими ценностями, включая ремесла, знания и художественные и религиозные идеи. Так что мы не удивляемся тому, что монолитные статуи, сверхъестественно похожие на моаи (хотя и в намного меньшем количестве), были найдены в развалинах Тиауанако в южноамериканских Андах на высоте более 4000 метров над уровнем моря, на Маркизских островах в Полинезии и в ряде других мест. Подобным образом нас не удивляет, что аху острова Пасхи сравнивают с полинезийскими платформами мараэ, а каменная кладка Аху-Тахира напоминает лучшие работы каменщиков — инков.

Мы абсолютно уверены, что, по крайней мере, под частью этих параллелей имеется рациональная почва, и когда-нибудь будет доказан факт взаимного влияния — не обязательно очень частого — между доисторическими культурами острова Пасхи, Южной Америки и Полинезии. Это предложение не является каким-то из ряда вон выходящим, его с готовностью поддержало бы большинство ортодоксальных археологов. Где гораздо меньше определенности, так это в вопросе о месте острова Пасхи в общей структуре связей и контактов; вполне возможно, что он играл гораздо большую роль, чем просто «реципиент» внешнего влияния.