Крис Огилви-Геральд - Проклятие Тутанхамона

У Карнарвона с задиристым Картером возникли разногласия в вопросах, которые прежде никогда не волновали его. Ситуация ухудшалась, и в письме, датированном понедельником 12 марта 1923 г. и написанном Чарльзу Брестеду его отцом, американским египтологом Джеймсом Генри Брестедом (1865–1935), который входил в экспедицию по изучению гробницы Тутанхамона, эта «прискорбная ситуация»

«привела к такому обострению отношений между Картером и Карнарвоном, что полный разрыв между ними казался неизбежным. Алан Гардинер и я старались потушить пламя конфликта, и по этой причине мы оба впали в немилость у Картера. Его успехи пагубно повлияли на его личность» 2 .

Чарльз Брестед, находившийся вместе с отцом в Луксоре, когда проводилась официальная церемония вскрытия Погребальной Камеры, утверждает, что Карнарвон побывал в доме Картера, чтобы уладить проблемы, возникшие в их взаимоотношениях в ходе работ. Более того, он говорит, что во время этой встречи «произошел обмен резкими репликами, и Картер в гневе потребовал, чтобы старый друг покинул его дом и более никогда не переступал его порог» 3 .

Нет сомнения, что отношения между Карнарвоном и Картером стали особенно напряженными, начиная с нервозного периода, предшествовавшего вскрытию Погребальной Камеры, и сопровождавшего его, но нет никаких свидетельств того, что Картер «потребовал, чтобы старый друг покинул его дом и более никогда не переступал его порог». Т. Джеймс, бывший куратор отделения египетских древностей Британского музея, изучил дневники Минни Бэртон и Линдсли Холла, художника и графика, прикомандированного к Картеру руководством музея Метрополитен, а также письма Артура Мэйса своей жене и не обнаружил никаких материалов, подтверждающих заявление Чарльза Брестеда. Более того, в письме Джеймса Брестеда к своему сыну нет никаких данных о конфликте, в ходе которого Карнарвона попросили покинуть дом Картера и более не переступать его порог 4 . Несмотря на эту загадку, письмо, написанное его светлостью Картеру, датировано только «пятница, вечер», хотя имеется в виду 23 февраля. Оно показывает, что между двумя друзьями возникла напряженность:

«Сегодня я чувствую себя весьма неуютно и просто не знаю, что мне думать и что делать, ибо когда я вчера встретил Эву, она рассказала мне все. Несомненно, я допустил много ошибок, о чем весьма сожалею. Я признаю, что находился в нервном и возбужденном состоянии, повлиявшем на мои действия, но хочу сказать вам, чтобы вы навсегда запомнили это: какими бы ни были в будущем ваши чувства в отношении меня, мое уважение к вам останется неизменным.

Я — человек, у которого немного друзей, и что бы ни случилось, это не изменит моего отношения к вам. В Долине всегда слишком много шума и слишком мало покоя и тишины, и мне никак не удавалось увидеть вас наедине и переговорить о самом главном, поэтому я никак не мог успокоиться, пока не написал вам» 5 .

Тот факт, что Карнарвон предпочел написать Картеру подобное письмо вместо того, чтобы просто вызвать его, показывает, что отношения между двумя коллегами были не слишком хорошими. «Покой и тишину», которых так жаждал пятый граф Карнарвон, можно было без труда найти как в комнатке Картера, так и в жилище самого Карнарвона, находившемся всего в нескольких сотнях метров оттуда. В письме есть элементы сожаления, печали и даже раскаяния, хотя не вполне ясно, чем вызваны эти чувства и что именно могла рассказать отцу Эвелин. Томас Ховинг писал, что конфликт между коллегами касался увлечения леди Эвелин Говардом Картером 6 , хотя аргументов в поддержку этой версии мало. Более вероятно, что трения между Карнарвоном и Картером возникли из-за постоянного нажима на них со стороны посетителей гробницы и эксклюзивной принадлежности информационных прав «Таймс», которая взимала пошлину со свежих новостей, а новые статьи почти ежедневно обрушивались на первооткрывателей, превративших Тутанхамона в объект проституирования. Какова бы ни была причина разрыва этой дружбы, тень смерти, уже легшая на Карнарвона, стала еще резче.

Последние дни

Согласно официальной версии, они начались с укуса графа москитом в щеку. Но когда и где с ним случилась эта маленькая неприятность, никто не знает. Единственное, что нам известно, — что в среду 28 февраля, спустя всего несколько дней после письма Карнарвона Картеру, он в компании леди Эвелин, Артура Мэйса и сэра Чарльза Каста, конюшего короля Георга V и близкого друга Карнарвона, отправился в круиз по Нилу в Асуан. Предстоял отдых, смена обстановки, столь необходимые, чтобы восстановить силы после травм и потрясений, окружавших вскрытие Погребальной Камеры. Для Мэйса это была возможность поправить здоровье, частенько подводившее его в последнее время. Высказывалось предположение, что укус москита был получен графом именно во время этого путешествия 7 .

Другие источники полагали, что роковой укус настиг графа в Долине Царей. Например, отчет Артура Мертона о смерти лорда Карнарвона, помещенный на страницах «Таймс» в пятницу, 6 апреля 1923 г., утверждал, что британский аристократ вернулся из Асуана во вторник, 6 марта, «и когда он находился в Долине Царей» два дня спустя, «он получил укус в правую щеку; скорее всего, это был укус москита» 8 . Но, как отмечал профессор Перси Ньюберри, в Долине Царей москитов нет 9 . Поэтому если укус не настиг графа в Асуане или во время круиза, то это случилось на другом берегу Нила, возможно, в отеле «Уинтер Пэлэс» в Луксоре.

Описания случившегося существенно варьируются, но, по мнению Мертона,

«он [лорд Карнарвон] не придал значения этому укусу и, бреясь, повредил место укуса. Крошечная ранка мгновенно воспалилась, возможно, от пыли, но более вероятно — от мухи, и на одной из шейных желёз развился легкий отек. В Луксоре графу была оказана медицинская помощь, и когда он 14 марта уехал в Каир, ему явно стало лучше» 10 .

Отчет Мертона, естественно, стал официальной версией случившегося. Ту же последовательность событий излагает и Чарльз Брестед в биографии своего отца:

«Когда он [лорд Карнарвон] брился на следующее утро, он слегка срезал небольшой след, оставленный жалом, и на протяжении нескольких последующих дней его бритва сбривала небольшую болячку, образовывавшуюся на месте первоначального пореза. Граф по небрежности не смазал ранку дезинфекционным средством, и как-то раз кишащая нечистотами египетская муха села на эту крошечную ранку, и этого оказалось достаточно, чтобы заразить ее» 11 .

Другие выдвигали несколько иные версии происшедшего. Например, Николас Ривс в своем объемистом труде «Всё о Тутанхамоне» изображает картину случившегося следующим образом. Будучи укушен москитом еще в Асуане,