Дмитрий Лихачев - Сказания и повести о Куликовской битве

Особое место среди источников о Куликовской б» итве занимает замечательная своими подробностями Киприановская редакция «Сказания о Мамаевом побоище», входящая в состав Никоновской летописи. Неизвестные по другим материалам сведения о великой битве приводятся также В. Н. Татищевым в его «Истории Российской». К сожалению, татищевские известия в литературе, посвященной рассматриваемой теме, обычно не используются. Между тем они заслуживают внимания и, в частности, находят подтверждение в приблизительно современных Куликовской битве среднеазиатских источниках (см. ниже).

При всем интересе к Куликовской битве ряд ее моментов изучен недостаточно. Относится это и к ходу самого сражения. Не повторяя известного, остановимся на таких темах, как тактика боя, этапы сражения, боевое построение подразделений, потери русских войск, поведение в битве главнокомандующего. Рассматриваемые сюжеты небесполезны, по нашему представлению, для общих оценок русского военного дела

XIV–XV вв. Попытка нового исследования военной стороны «Мамаева побоища» базируется на приведенных в систему знаниях о русском военном деле и вооружении периода зрелого феодализма. 115 115 Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси XIII–XV вв. Л., 1976.

Согласно «Сказанию о Мамаевом побоище» складывается определенное впечатление, что русские войска расположились на Куликовом поле еще накануне битвы. В день сражения эти полки были здесь «учреждены», то есть построены в боевой порядок, до 6 часа дня. 116 116 Часы дня, как известно, отсчитывались в средневековье от восхода солнца. 6 часов дня — полдень. По сегодняшнему счету времени эти 6 часов могут быть приравнены к 11 часам 35 минутам (Каменце в а Е. Н. Хронология. М., 1967, с. 108). Далее упо-; минается «место высоко», откуда русское командование наблюдало расставленные, готовые к <���бою отряды и их поднятые стяги. «Сказание»! приводит и другие детали пребывания войск на Куликовом поле. Здесь в обращении к войску великий князь призывал воинов сохранять боевой, порядок. «Коиждо вас нынѣ учредитеся, утрѣ бо неудобь мощно тако учредитися: уже бо гости (ордынцы, — А. К.) наши приближаются» (с. 39), 117 117 Здесь и далее произведения Куликовского цикла цитируются по настоящему изданию, страницы обозначаются в скобках в тексте. В ночь перед битвой главнокомандующий вместе с воеводой Дмитрием Боброком на Куликовом поле «испытывал приметы». Гадание перед боем вполне вероятно, но произошло ли оно именно в ночь перед сражением, утверждать трудно. «В рассказе о гадании сказалась душа русского народа, грозного и в то же время жалостливого к своим врагам: „земля плачет 44чужеземным языком о детях своих. Эта печаль о погибших детях и неутешных матерях — высокая народная правда, вечная жажда мира и справедливости». 118 118 Тихомиров М. Н. Куликовская битва. — В кн.: Повести о Куликовской битве. М., 1959, с. 368.

Последовательно, в отличие от «Сказания» с конкретным указанием времени переправы через Дон, отображено начало дня великого сражения в летописной повести о Куликовской битве. Согласно этой повести 8 сентября (здесь и далее даты по старому стилю) 1380 г. на рассвете русская армия в боевом порядке по наведенным накануне мостам и разведанным бродам перешла Дон. Согласно Киприановской редакции «Сказания о Мамаевом побоище» после перехода через реку мосты были разрушены. Этим была предотвращена возможность глубокого обхода и удара ордынцев с тыла.

День встречи враждующих войск был выбран не случайно. Он совпадал со «светоносным» праздником рождества богородицы. Туман задержал сближение двух армий, поэтому оно произошло с опозданием. «Князю (великому, — А. К .) же перешедшу за Донъ в пол-ѣ чисто..* на усть Непрядвы… И бысть въ шестую годину дни, начаша появливатися погании измалтянѣ в пол’ѣ… И ту исполчишася тотарьстии полци противу крестьянъ» (с. 20). «Исполчение» русского войска непосредственно

на поле брани, о котором упоминает «Сказание», действительно имело место, однако оно, по-видимому, не было начальным, а повторяло в основном принятое во время остановки у Дона 6–7 сентября 1380 г., то есть накануне сражения. 119 119 Сопоставление источников Куликовского цикла дает повод считать, что основополагающее построение русского войска произошло на берегу Дона накануне битвы. Предпринимать главное, требовавшее времени и инструкций построение в ожидании ордынцев на открытом для внезапного нападение Куликовом поле вряд ли было безопасным. Тогда армия была разделена на шесть полков и 23 отряда (по 3–5 в каждом полку). 120 120 Новгородская IV летопись. — ПСРЛ, т. 4, ч. 1, вып. 2. Л., 1925, с. 486. Сообразно топографии местности и другим особенностям новой позиции взаимное расположение полков могло быть несколько изменено. Как бы то ни было, войска, выстроившиеся на Куликовом поле, в любой момент могли принять ближний бой. «Уже бо русскые кони окрѣпишася от гласа трубънаго, и кой-ждо въинъ идеть под своим знаменем. И вид-ѣти добрѣ урядно плъкы уставлены поучениемъ крѣпкаго въеводы Дмитреа Боброкова Волынца» (с. 41).

В дубраву «вверх по Дону» был выдвинут засадный полк под руководством князя Владимира Серпуховского. Ход боя показал, что татары ничего не знали об этом скрытом резерве. Дубрава, о которой шла речь, судя по старинным описаниям и планам Куликова поля, примыкала к левому крылу русских войск и частично находилась в их тылу по берегу р. Непрядвы.

Главнокомандующий русским войском в последний раз объехал полки. Он по дружинной традиции призывал воинов не бояться смерти «за братию нашу, за все православное христианство». Если доверять свидетельству Киприановскоп редакции «Сказания о Мамаевом побоище», то в этой речи великий князь, явно разумея пестрый сборный состав областных ратей, напоминал об общерусском единстве рода, племени и веры. «И слышавше сие… мужествени быша, яко орли летающе и яко лвы, рыкающе на татарьскиа полкы» (с. 63). В передаче В. Н. Татищева воины «всюду отвесчеваху ему (князю Дмитрию, — А. Г.), еже готови есми помрети или победити». 121 121 Татищев В. Н. История Российская, т. 5. М.—Л., 1965, с. 146. Осознание борьбы за правое дело и единодушный патриотический подъем придали войску в то грозное утро новые моральные силы. Так на Куликовом поле рождался подвиг, которому суждено было стать в веках примером 'беззаветного служения Родине.

В большом полку у главного знамени князь Дмитрий Иванович отдал «царскую приволоку», коня и знаки власти своему любимцу Михаилу Ивановичу Бренко. В ходе битвы боярин Бренко, которого прорвавшиеся к главному знамени татары приняли за великого князя, погиб как герой. Во время боя противники стремились достичь и опрокинуть главное знамя и захватить или уничтожить самого командующего. Знал это правило и князь Дмитрпй. Однако, возлагая свою одежду на любимца, он, по верному замечанию Д. Иловайского, никоим образом не мог предвидеть все случайности предстоящего боя, предвидеть, что боярина непременно убьют вместо него самого. 122 122 Иловайский Д . История России, т. 2. М., 1884, с. 549. Там же автор приводит пример переодевания в бою для создания ложной цели в одном сражении XVIII в.