Лотар Рендулич - Управление войсками

Поэтому единственное, что может внушать надежду на предотвращение войны, — это новый характер самой войны, которая теперь связана с таким огромным риском, что ни одно государство, вступающее в войну, не может знать, как оно ее переживет и переживет ли вообще [9] Рендулич умалчивает о том, что в современных условиях единственным источником военной опасности является империализм. Он не желает признавать возможности предотвращения мировой войны объединенными усилиями могучего социалистического лагеря, миролюбивых несоциалистических государств, международного рабочего класса и всех сил, отстаивающих дело мира. — Прим. ред. .

Фланговый удар 52–й пехотной дивизии под Рогачевом 16 и 17 июля 1941 года. В то время как 53–й армейский корпус двумя дивизиями переправился 14 июля 1941 года через Десну в районе Бобруйска и продолжал марш в направлении Рогачева, входившая в состав корпуса 52–я пехотная дивизия получила задачу перейти Десну и двигаться по шоссе в направлении Могилева. Это направление уводило дивизию резко в сторону от корпуса, и поэтому ожидалось, что 53–я дивизия будет переподчинена наступавшей на Могилев танковой группе Гудериана. [149]

Вечером 14 июля дивизия закончила переправу через реку и утром продолжала свой марш. Песчаная дорога шла через огромный лесной массив. Густой лес по обе стороны дороги препятствовал движению воздуха, и марш длительное время проходил в густой, доходившей до верхушек деревьев пыли, что потребовало от личного состава крайнего напряжения.

Вечером, пройдя 30 км, дивизия прямо на дороге сделала привал. В это время в ее штаб прибыл офицер — представитель находившегося в Бобруйске командования корпуса. Радиостанция дивизии была неисправна. Офицер, информируя об обстановке, сообщил, что примерно в 10 км западнее Друти и Днепра, в районе Рогачева, корпус вступил в бой с превосходящими силами противника, и передал мне приказ: по возможности быстрее перебросить на машинах один полк на левый фланг ведущих бой частей, оставшиеся части дивизии сразу же повернуть на юг, вывести в район Озераны и там принять все необходимые меры для нанесения удара восточнее Друти в направлении на Рогачев. Сильно уставшим войскам предстояло пройти от 15 до 20 км. Большая часть сил замыкавшего колонну дивизии полка на транспортных машинах была направлена в указанный район. Этому полку я придал легкий артиллерийский дивизион.

После короткого привала части и подразделения дивизии двумя колоннами пошли по двум дорогам, из которых одна проходила вблизи Друти и вела на Озераны; другая, находившаяся в 6 км западнее первой, также вела на юг. Штаб дивизии находился в восточной колонне. Разведывательному батальону было приказано: выйти в район Озераны и на рассвете приступить к ведению разведки восточнее Друти в направлении Рогачева и западнее этой реки — в направлении на юг. Кроме того, был выслан конный офицерский дозор с задачей установить связь с войсками, ведущими бой на юге.

Состояние дорог было неизвестно. Восточная дорога проходила по глубокому песку. Уставшие лошади шли с трудом, да и машинам было не легче. Западная дорога, несмотря на стоявшую несколько недель жаркую, сухую погоду, оказалась сильно заболоченной и проходила через многочисленные топкие места. Машины и артиллерийские орудия продвигались по ним с большими трудностями [150] и лишь с помощью специально выделенных для этого людей.

На рассвете восточная колонна подошла к Озеранам. Западная также вышла на опушку леса. Разведывательный батальон, подойдя к Озеранам, заставил русские дозоры отойти на восточный берег Друти. Кавалерийский эскадрон стал преследовать их, но, поскольку восточный берег был покрыт густыми зарослями, я решил придать разведывательному батальону пехотные подразделения. Как выяснилось, реку Друть можно перейти вброд. У населенного пункта находился наплавной мост, который русские оттащили к восточному берегу. На юге простирались необозримые поля картофеля и созревших хлебов. Утром из района боев доносился лишь слабый гул нечастой артиллерийской стрельбы, который вскоре стал быстро нарастать. В первой половине дня сильно измотанному личному составу дивизии пришлось дать возможность отдохнуть.

Не успели мы расположиться в Озеранах, как с восточного берега какая‑то русская батарея открыла по этому населенному пункту огонь. Один за другим стали загораться деревянные дома, и нам пришлось его оставить. Вскоре батарея была подавлена.

Я стал обдумывать поставленную передо мной задачу. Удар в направлении на Рогачев, если он удастся, несомненно должен дать очень большой эффект. Но в условиях, когда в дивизии осталось только две трети ее состава, возможность такой удачи была весьма сомнительной. Местность, поросшую густым лесом, можно было разведать лишь в течение длительного времени. Разведывательный батальон докладывал, что натолкнулся на противника, силы которого установить не удалось. Направленная на юг разведгруппа сообщила, что наши войска ведут тяжелые бои примерно в 10 км западнее Друти и Днепра, что северные фланги наш и противника открыты и что туда уже прибыли подразделения нашего полка.

Сложившаяся обстановка давала полное основание полагать, что удар дивизии в южном направлении, по флангу контратакующего противника, может обеспечить нашим частям необходимую поддержку. Я принял решение: никакой подготовки удара восточнее Друти не проводить, а нанести удар западнее реки во фланг и тыл противника. С донесением и обоснованием своего решения я направил [151] офицера в штаб корпуса, Который находился в 45 км по прямой, в Бобруйске. На скорый ответ рассчитывать не приходилось.

В данном случае речь шла о нетипичном фланговом ударе, которому лишь в теории, в учебниках по тактике, может быть отведена какая‑то роль. В этой обстановке многое зависело от реакции русских на наши действия, поскольку сведениями о нашей дивизии они должны были располагать. Уменьшить эффективность нашего удара они могли лишь при условии, если бы встретили нас наступательными действиями с тем, чтобы разбить или хотя бы задержать дивизию по возможности дальше от района, где уже разгорелись большие бои. В группировке сил дивизии учитывалась именно эта возможность. Но противник избрал другое решение, которое долгое время оставалось для нас неясным, так как воздушной разведки мы не имели. Во всяком случае, в этой неясной обстановке, как того требуют уставы, я ждал от противника самого разумного решения.

В первой половине дня из дивизии, которая вела бои на фланге, прибыл офицер и, сообщив, что дивизия не в состоянии сдержать натиск русских, попросил срочно оказать ей помощь. Около полудня я отдал приказ о подготовке к наступлению и порядке ведения его. Оба полка наступали в первом эшелоне, из левофлангового полка я изъял один батальон в качестве дивизионного резерва, в который входил еще саперный батальон. За каждым полком следовал легкий артиллерийский дивизион, а тяжелый артдивизион шел на некотором удалении в центре. Разведывательный батальон прикрывал фланги и тыл дивизии.