Наталья Гусева - Индия в зеркале веков

В Мируте стоит памятник героям восстания Я не раз бывала там, сидела возле него на скамейке, в тени цветущих деревьев, разговаривала с людьми Многие мирутцы приходят в парк к памятнику, гуляют, отдыхают, рассказывают гостям города о его прошлом, о двухлетней истории восстания и трагическом, кровавом его разгроме британской военной администрацией.

Рассказывают они и о другом, более позднем событии — о суде-расправе, о суде-демонстрации, суде, который, по замыслу судей, должен был показать миру, как сильна власть колонизаторов в Индии, а показал, как она слаба, — о суде над вождями коммунистического и рабочего движения, начавшемся в 1929 году.

Подсудимых привезли со всей Индии сюда, в небольшой городок, казавшийся тихим, незаметным, провинциальным и далеким от кипучей жизни таких городов, как Бомбей или Калькутта. Но громкое эхо этого суда прокатилось по всем уголкам Индии, по всему земному шару и потрясло основы неправой власти.

И когда я услышала, как один из мирутцев, вспоминая процесс, назвал его героев «Пандавами нашей эпохи», я нисколько не удивилась: на земле Пандавов кому же и бороться за правду как не Пандавам?

Как-то я спросила одного из друзей, приехавшего в Индию по делам Внешторга всего на несколько месяцев, но давно интересовавшегося культурой и историей страны и ее народа.

— Как вы думаете, правильно говорят, что Дели — это не Индия!

— Да, конечно. Какая же это Индия? Вот Джайпур — это Индия, Гвалиор, Варанаси, Матхура — это Индия. А Дети — это почти европейский город. Ведь он населен чиновниками, которые получили образование в колледжах европейского образца. К тому же они сыновья чиновников некогда обученных англичанами. Тут кипит новая жизнь.

— Ну а разве новая жизнь уже не Индия. Мне кажется, что в лицо Дели нужно всматриваться и всматриваться. Это совсем особый город. Да и вообще, может быть надо говорить не о лице, а о лицах Дели. Вы же, наверное не раз слышали такое выражение «Дели — столица семи империй и могила семи империй»?

— Конечно. Оно есть во всех путеводителях.

— Империи возникали и рассыпались, а Дети оставался. Это немаловажный урок истории. Вот по этим улицам проходили армии махараджей, султанов и императоров. Здесь казнили и чествовали, здесь плакали и ликовали люди, здесь они боролись и побеждали. Вы бывали в кварталах, которые носят название Индрапрастха?

— Ну как же. Там ведь много разных учреждений и издательств.

— А вы знаете, что значит само слово «Индрапрастха» и с чем оно ассоциируется в сознании каждого индийца?

— Никогда не задумывался об этом. А с чем?

— С «Махабхаратой» и с ее героями.

— Каким образом? Расскажите, пожалуйста.

— Хорошо… Когда стала невозможной совместная жизнь Пандавов с их двоюродными братьями в Хастинапуре, царство было разделено и часть земель получили Пандавы. Обрадованные таким щедрым даром, пять братьев повелели выжечь и расчистить дикие, непроходимые леса на берегах Джамны и воздвигли там дивный город. Этому-то городу, который, как повествует Эпос, был подобен небесным чертогам и красотой своего убранства превзошел даже великий и славный Хастинапур, дали имя Индрапрастха.

— Постойте, постойте. Значит, Индрапрастха — первое название Дели?

— Да. А империя Пандавов, видимо, первая из семи империй.

— Поразительно. Просто дух захватывает, когда заглядываешь в их древнюю историю?

Мы с ним без конца ездили и осматривали, осматривали Дели. Сейчас Дели — столица уже не империи, а республики И в республике, как и в ее столице, огромное количество всего нового наслоилось на огромное количество всего старого.

Дели живет своей — и очень индийской, и очень современной жизнью. Биение пульса и направление развития современной культуры в целом отражается, например, в непрерывно меняющихся экспозициях выставочных залов. Здесь на равных правах экспонируются полотна «традиционалистов» и полотна абстракционистов, скульптура всех без исключения направлений и произведения ремесленников, работы индийских учениц школы японского цветоводства — икэбаны и изготовленные народными мастерами традиционные украшения для статуи богов и т. д. и т. п. Не успеваешь повсюду побывать и все осмотреть.

В Дели есть много кинотеатров, оборудованных по последнему слову всемирной моды и техники, где часто идут американские фильмы, но на одном из самых шумных перекрестков; стоит маленький храмик, и в нем живет отшельник, не желающий расставаться с насиженным местом. По улицам города проносятся машины новейших марок, в том числе машины индийского производства, но на этих же улицах можно встретить иногда абсолютно голого человека, отшельника, которому традиция трехтысячелетней давности предписывает «одеваться пространством». Над Дели проносятся индийские реактивные самолеты, а по его базарным улицам не спеша разгуливают священные коровы.

С каждым годом ширится вокруг Дели кольцо новых промышленных предприятий, работающих на уровне современной техники, но ни одно из них не может увеличить свою территорию за счет участка какого-нибудь храма или молитвенного дома, как бы необходим этот участок ни был для постройки нового цеха или прокладки подъездных путей.

В Дели легко увидеть соседство нового со старым и их борьбу, увидеть, как новое старается постепенно вытеснить все отжившее и устаревшее и как это отжившее цепляется за право на существование, опираясь на давние традиции, вошедшие в плоть и кровь народа. Жизнь Дели, как, впрочем, и жизнь любого большого города Индии, подобна волшебному кристаллу, сквозь грани которого можно рассмотреть все, что происходило и происходит в жизни всего индийского народа.

Дели! Чего только не видели и не слышали эти камни на протяжении долгой истории города! Следы ушедших веков остались в направлении улиц, в названиях ворот, в бесчисленных мавзолеях, гробницах, фортах и в руинах — руинах повсюду.