А. Широкорад - Гений советской артиллерии. Триумф и трагедия В.Грабина

Подготовка решения о принятии Ф-35 и Ф-36 на вооружение и на изготовление пушек в валовом производстве проходила в ЦК партии у А.А. Жданова. Все предварительные вопросы были решены в Наркомате обороны у К.Е. Ворошилова и в других наркоматах. Оставалось лишь провести оформление.

На совещании у Жданова я сделал сообщение о пушке,

об итогах испытаний и о готовности к постановке на валовое производство. Подчеркнул, что для валового производства нужен специальный цех и что все наркоматы дали свое согласие. Жданов спросил меня:

— Нельзя ли морскому флоту обойтись без этих специальных пушек?

Я дал подробные разъяснения и повторил, что флот никак не может обойтись без этих пушек. Жданов настаивал на том, что создавать специальные пушки не следует, нужно изыскивать другие возможности...

Наконец Жданов сказал:

— Для окончательного решения вопроса пригласим Акулина.

Я был вполне удовлетворен таким решением, так как знал отношение Акулина к нашим пушкам, он казался мне надежным союзником.

Пригласили Акулина, он появился в кабинете у Жданова довольно быстро. Открыл дверь, вошел четким шагом, отрапортовал Жданову о прибытии и остался стоять по стойке “смирно”. Вообще-то говоря, от начальника Артиллерийского управления Военно-Морского Флота на совещании у секретаря ЦК не требовалось столь строгого выполнения военных уставных правил. Но в конце концов почему бы и нет? Жданов подробно проинформировал Акулина о том, какой рассматривается вопрос, и сказал:

— Можете ли вы обойтись без пушки Ф-35?

Я был доволен, что вопрос поставлен четко, и спокойно ждал, что Акулин ответит: “Не можем”. И вдруг слышу:

— Можем, товарищ Жданов!

Я даже ушам своим не поверил. Смотрю на Акулина и поражаюсь. Оговорился? Да нет, четко все было сказано и с полной уверенностью в голосе.

Я обратился к Жданову и сказал, что Акулин ошибается: нет в стране такой пушки, которая могла бы заменить Ф-35.

Жданов вновь повторил свой вопрос, и вновь Акулин уверенно подтвердил, что флот обойдется без новой пушки. Я ничего не понимал и не мог успокоиться. На мои возражения Жданов ответил, что Акулин возглавляет АУ флота, и если он заявляет, что можно найти другую равноценную пушку, то, значит, такая пушка имеется. Я не мог согласиться с Акулиным и попросил его тут же назвать такую пушку. Но Жданов поблагодарил Акулина и отпустил его. Пушки Ф-35 и Ф-36 на валовое производство так и не поставили.

Позже, в начале 1943 г., к нам в КБ приехали представители флота Галлер и Грен. Галлер рассказал о высоких боевых качествах опытного образца пушки Ф-35, которая сделала подводную лодку грозой для фашистов, и просил меня поставить вопрос перед Сталиным о валовом производстве пушки для подводных лодок. Я рассказал о ходе

совещания у Жданова. Галлер на это ответил, что Акулин допустил тогда непростительную ошибку, которую нужно в кратчайший срок исправить. Я понимал моряков, но обращаться к Сталину отказался. Если АУ флота пересмотрело свои взгляды, то моряки и без моего вмешательства сумеют добиться запуска Ф-35 в валовое производство. А если нет, то мое обращение к Сталину ничего не даст...»*

Здесь Грабин упрощает ситуацию, опускает многие детали. Но по сути он абсолютно прав. Запуск в массовое производство легких и дешевых 76-мм пушек типа Ф-35 и Ф-36 мог дать нашим морякам мощное оружие. Пушка Ф-36 особенно пригодилась бы на речных флотилиях, так как ее боеприпасы полностью унифицированы со всеми 76-мм дивизионными пушками, чего не имели 76-мм пушки 34К и 75-мм пушки Кане.

Забегая вперед, скажем, что в 1941 г. велась работа по созданию 76-мм башенной пушки ЗИС-15 для речных бронекатеров.

В 1943 г. в ЦАКБ была спроектирована 76-мм пушка С-35 для подводных лодок. Опытные образцы изготовлены в 1944 г., и в октябре того же года прошли полигонные испытания на НИМАПе. Затем начались корабельные испытания, которые завершились в июне 1945 г. Дальнейшие работы не проводились.

В 1943 г. путем модернизации танковой пушки Ф-34 были созданы башенные пушки С-45В и С-45Н для установки на бронекатерах проекта 1124. Башни при этом остались почти прежними; был лишь увеличен угол вертикального наведения и изменен ряд мелочей. Орудие могло стрелять всеми выстрелами от 76-мм полевых пушек.

Башенные установки С-45 прошли испытания в 1945— 1946 гг., но на вооружение приняты не были в связи с появлением 85-мм установок МК-85.

В 1944 г. в ЦАКБ началось проектирование 85-мм одноорудийной башенной установки С-66. Ее предполагалось использовать на морских и речных бронекатерах для стрельбы по наземным и воздушным целям.

В артустановке была качающаяся часть от 85-мм танковой пушки ЗИС-С-53 с изменениями, вызванными увели

чением угла вертикального наведения. Башня и качающаяся часть полностью уравновешены. Вертикальное наведение осуществляли вручную, горизонтальное наведение имело электрический привод.

Шаровой погон болтами крепился к шельфу корпуса башни. Шаровое основание крепилось болтами к опорному кольцу корабельной конструкции. По контуру амбразуры в лобовом листе корпуса башни крепилась болтами броневая рамка-отливка, в которой установлены цапфы люльки.

Подача боеприпасов к пушке производилась вручную. На больших бронекатерах в погребах патроны были уложены в стеллажах в вертикальном положении, а на малых — в горизонтальном, и в погребе имелся вращающийся стол, с которого принимал патроны сам заряжающий.

Питание башни осуществлялось постоянным током 110 и 24 В. Стрельба могла вестись при центральной и прицельной наводке. Прицельное устройство — ПТМ.

В 1945—1946 гг. работы по С-66 были переданы из ЦАКБ в МАЦКБ, где установка получила новый индекс — МК-85.

Опытный образец был изготовлен на заводе № 112 («Красное Сормово») в 1946 г. Серийное производство установок велось на заводе № 112 (в 1946—1948 гг.) и Ижорском заводе (с 1950 г.).

Установки МК-85 устанавливали на бронекатерах и малых канонерских лодках проекта 186.

Грабин в отличие от многих мемуаристов не выставлял себя провидцем, знавшем заранее о начале войны. Он, как и подавляющее большинство советских людей, чувствовал напряжение на западной границе, но нападение Германии стало для него неожиданностью. Василий Гаврилович писал:

«У меня оказался свободным целый день — воскресенье 22 июня. Погода выдалась на славу, тянуло за город. В Москву приехал я не один. Со мной была жена. Посоветовавшись, решили заехать в продовольственный магазин и махнуть куда-нибудь в лес, на речку, благо поезд на Ленинград отправлялся около полуночи. На ходу шофер включил радио. Едва подъехали к Столешникову переулку, где разрешалась стоянка легковых машин, из приемника послышались позывные.