Эльмира Нетесова - Помилованные бедой

— Неужели простила? — ахнула Варя.

— Долго слушала она дочку, а потом сказала: «Не проси, не вернусь. Я сама тебя вырастила. Мне никто не помогал. И ты сумей. Приспичит, всему научишься».

— И не пошла? — не успокаивалась Варя.

— Нет. Ожесточилась душа против дочки…

— Правильно, молодец баба! — с одобрением произнесла Варвара.

— Да что она за мать? Свою дочку не простила! Чужих нянчила, родным не помогла. Стерва, не баба! — возмущенно воскликнула Мотя.

— И что дальше?

— Куда деваться, пришлось гордыню смирить и взяться самой за пеленки, уборку, готовку. Устроилась втихаря сторожем и дворником. Бывало, что жизнь становилась не мила. Но ребенок заставлял жить.

— Подумаешь, не одна она сама дитя подняла.

— Но эта была избалованной. Ей все давалось труднее. Ох и пооббивала она пороги матери, но та баба — кремень. А может, в тот день, когда выгнали, отгорела сердцем к дочке. И не вернулась. Даже навестить, проведать внука не согласилась. Дочь уже устроила его в детский сад, вернулась на прежнюю работу, все у нее стало получаться, а примирение с матерью не состоялось. Даже муж к той дочке вернуться хотел, на задних лапах перед ней с год бегал. Прощения просил. А она, в сторожах и дворниках проработав, так и заявила: «Уе… отсюда, вонючее чмо! Не то таких пиздюлей отвалю, мало не покажется! Шурши от меня, пока копыта вместе с мудями не вырвала!» Тот своим ушам не поверил. Ну-ка, из цыпочки такая хамка вылупилась.

— К чему ты все это наплела?

— А к тому, что мы, бабы, все могем и пересилить, и научиться, и даже любя не прощать…

— Не-е, бабоньки, детям надо! Все ошибаемся…

Слушая их безобидный спор, новенькая больная побледнела. Она свою бабку из дома выгнала насовсем за то, что язык распустила, обозвала Дианку грязно. Та рассвирепела. Бабка уехала к себе в деревню и забыла внучку, не навещала, обзавелась хозяйством.

Дианка тоже не показывалась в деревне. Получив полную волю, запила. У нее в квартире постоянно собирались какие-то замызганные полуголые девки и парни. Она не всегда знала их имена, но пила со всеми. Лысые и кудлатые мужики с корявыми рожами лезли к ней в постель, даже не спросив. Кто они? Откуда взялись? Как попали к ней? Она пыталась узнать. Но забывала, что ей отвечали, а может, и ничего не говорили. Дианка помнила, что еще совсем недавно она работала технологом на кондитерской фабрике. Потом сдружилась с прикольной компанией. А дальше пошло-поехало. Лучше не вспоминать. Через год ее уже не узнавали. Бабу выкинули с работы. Но компания не оставила одну. И жила она, не считая дни, бездумно и угарно, не отказывая себе в желаниях. Всякий день вставала с посели с раскалывающейся от боли головой и шла на кухню опохмеляться, обходя и переступая через сношающиеся прямо на полу пары, через спящих и блюющих…

Не раз и сама просыпалась на полу, сгоняла со своей койки гостей и засыпала дурным сном. А еще через год поехала у девки крыша. Она упала с лестницы и ударилась головой о ступень. С того времени от нее и вовсе не стало покоя соседям. С утра до ночи у Дианы в квартире надрывалась музыка. Когда люди просили ее сбавить громкость, девка набрасывалась с кулаками на соседей, не узнавала никого. Вот тогда и вызвали милицию. Двое оперативников мигом очистили квартиру от посторонних, закрыли, а Дианку передали в психушку. Здесь ей делали уколы, с ней терпеливо разговаривали врачи, убеждали, что, если. не бросит пить, умрет очень скоро.

— А для чего мне жизнь? Зачем? Я уже все познала, испытала и пережила. Эта жизнь не стоит усилий, в ней нет ничего интересного, и я не хочу напрягаться. Чем скорей сдохну, тем лучше! — отвечала врачам, искала возможность выпить хоть что-нибудь. Случалось, что это желание брало в тиски разум, и тогда Дианка бросалась на всех, чтоб дали ей хоть глоток.

Почуяв запах спирта, которым протирали кожу перед уколом, срывалась с постели, отнимала у медсестры кусочек ватки, смоченной в спирте, глотала как конфетку. Сколько раз пыталась вырвать пузырек со спиртом! После таких срывов девку перед уколом привязывали к постели. Она орала, требовала выпить, а ей делали уколы, увеличивали дозу. После них она надолго засыпала, а просыпалась вялой, ослабевшей, плохо помнившей, почему оказалась в больнице. Целый год мучились с ней врачи. Результаты лечения никого не радовали. На день просвета приходилось два дня затмения.

— Нельзя ей увеличивать дозу, организм не выдержит, — говорили врачи.

— Видно, недолго она проживет. Подносилась, теперь и мы бессильны. Ни «торпеды», ни гипноз не взяли. Уж и не знаю, что делать с ней, — развел руками Петухов.

— Надо на спиртзавод ее отдать. Там многие вылечились диким методом. Пару недель покувыркается вокруг чанов, а потом откинет от спиртного. Даже на пиво не оглянется! — предложила Таисия Тимофеевна.

— Не пойдет. Излечиваются там не все. Немало поумирало от перебора, случалось, горели от спирта даже мужчины, — не согласился Бронников.

И тут в разговор вмешалась санитарка Евдокия:

— Юрий Гаврилович, а что, если ее в нашу деревню свезти, к знахарке? Я вам про нее много сказывала. Отменная бабка! Уж если возьмется, вышибет пьяную дурь коленом с самой задницы.

— Дуся! Какой век на дворе, а вы о бабках! Если мы не можем справиться, что сделает дремучая, неграмотная старуха? — усмехнулась Лидия Михайловна с иронией.

— Зря вы так пренебрежительно относитесь к знахаркам. Конечно, они не могут заменить официальную медицину, но на чудеса способны. Сама убеждалась не раз. Вон к моему брату привозили такую старушку. Тот, бывало, выпьет сто граммов и на всех с кулаками прыгает. Своих от чужих не отличает. С самой юности таким был. И мне доставалось от него. Вот эта старушка завела его на чердак, уложила на сено, свечкой брата обнесла с молитвой, а потом какую-то нитку ему в рукава вдела. Жене приказала, чтоб эту рубаху всегда носил. А потом сжалилась и еще в пиджак вшила кусочек веревки. С того дня брата не узнать. Если выпил, мигом спать идет. Уже пять лет прошло, ни одной мухи не обидел. Теперь и вовсе не выпивает. Оказалось, бабка брату вшила веревку, которой покойнику руки связывали. Одной такой веревки на десять мужиков хватает. И все без промаха.

— А вот мы с вами не можем справиться с Дианой. Может, Волчиха поможет ей? — не терял надежды Петухов. — Но кто повезет Диану? Да и не одобрят это новшество наверху. Да! Ситуация щекотливая! Нас не поймут. Но мне интересно было б понаблюдать, как знахари лечат. Ни разу не видел, хотя слышал многое!

Лидия откровенно рассмеялась:

— Хотите стать шаманом, заклинателем душ алкашей? Вот это прикол! Не ожидала от вас, Иван.

Тот покраснел, смутился, но ответил:

— Все новое — это хорошо забытое старое! В том числе и в медицине. Мы идем по чьим-то следам. Возможно, знахарей. Ведь они не учились, они родились врачами. Их знания по поколениям передаются. А мы что изобрели, что оставим после себя потомкам? Ведь даже клизма и та старое изобретение! Так что не вижу повода для смеха. Диана еще молода. Мне жаль человека. Хотелось бы ей помочь. Тем более что наши возможности все исчерпаны. Мы беспомощно ждем ее смерти и знаем о том. Может, стоит попробовать народное лечение?