Йенс Бьерре - Затерянный мир Калахари

Цонома вытащил из своего мешка что-то похожее на лоскут высушенной кожи, положил его на огонь, а когда он обуглился, отломил горелый кусочек и истолок его в порошок на плоском камне. Взяв длинный острый рог, он подошел к Кейгею, который сидел обхватив колени руками, и быстрыми движениями сделал два надреза на руке у плеча. Показалась кровь. Ни один мускул не шевельнулся на лице Кейгея, сохранявшего серьезное, сосредоточенное выражение. Цонома, взяв с камня щепотку порошку, втер его в ранки на руке Кейгея. По-видимому, ритуал был закончен. Все закурили, и потекла непринужденная беседа. Цонома пояснил мне, что это была не кожа, а сухожилие с задней ноги газели, и что после церемонии сила животного перешла к Кейгею. В следующий раз он уже не промахнется. Судя по шрамам на руках Цономы, над ним самим нередко совершали такой же ритуал. Я узнал позднее, что еще одно «лекарство», помогающее добиваться успеха в охоте, приготавливается из птичьих глаз по такому же методу. Полученный порошок делает зрение охотников острым, как у птиц.

Весь следующий день охотники приводили в порядок оружие. Они решили на этот раз обязательно убить крупное животное — газель или, еще лучше, канну. До тех пор я не знал, как изготавливаются и применяются отравленные стрелы, потому что бушмены очень неохотно делятся своим секретом с чужестранцами. Однако теперь бушмены доверяли мне, да к тому же мы собирались вместе ехать на охоту, и они согласились посвятить меня в эту тайну и даже разрешили фотографировать и снимать все на кинопленку.

Они решили изготовить новые стрелы и покрыть их свежим ядом. Все охотники занялись делом. Нарни, самый старший, куском железа расплющивал проволоку на плоском камне и делал из нее наконечники для стрел. Бушмены выменяли эту проволоку у соседнего племени, которое в свою очередь достало ее у кого-то еще. В древние времена наконечники для стрел изготавливались из кости, но сейчас кость применяется, только если негде взять металлическую проволоку.

Нарни терпеливо плющил проволоку и свертывал из полученной пластинки наконечники. Сплетенными сухожилиями он привязывал наконечники к палочкам размером с карандаш, и все это вставлялось в полый стебель Testudinaria elephantpes (семейство Dioscoreaceae) сантиметров тридцать длиной. Это и была стрела. Таким образом, наконечник легко отделяется от нее, и если раненое животное продирается сквозь кусты и по дороге теряет стрелу, то наконечник с ядом все-таки остается в ране. Противовесом наконечнику служила тонкая палочка, которую Парни вставлял в стебель с противоположного конца. Чтобы стебель не расщепился вдоль, Нарни обвязывал его тонкой бечевкой из сухожилий. Нарни работал с большим усердием. Перед тем как передать очередную стрелу Цономе для обмазывания ядом, он проверял равновесие, держа ее некоторое время в воздухе наподобие весов — средней частью на кончике пальца.

Цонома прежде всего внимательно осмотрел свои руки. Не обнаружив на них царапин, он достал небольшой сосуд из рога, повязанный сверху кусочком кожи, как банка с домашним вареньем. Из этого сосуда он насыпал в маленькую костяную чашку какой-то коричневый порошок и поставил ее в песок. Второй охотник, Самгау, подал Цономе круглый белый корень. Цонома надрезал его, выжал сок в чашку и, размешав щепкой ядовитую смесь, начал обмазывать ею короткую палочку, на которой был укреплен наконечник.

Покончив с очередной стрелой, Цонома клал ее на ладонь, называл животное, которое хотел бы убить ею, и погружался в размышления, как будто уже видел, как стрела поражает цель. После этого он втыкал ее в песок вверх наконечником и давал яду высохнуть. Цонома обмазал все стрелы и аккуратно завернул принадлежности. Ни женщины, ни дети не приближались к мужчинам, пока шла эта работа.

Я спросил через Натаму, где они берут яд, но Цонома не захотел раскрывать секрет. Правда, после «дипломатического нажима», подкрепленного горстью табаку, он развязал кожаный мешочек и показал мне высушенных личинок, из которых извлекается коричневый яд. Цонома даже разрешил мне взять одну. Я запрятал ее подальше, уложив в спичечную коробку. Она оказалась личинкой жука Giampfidia Locusta, которую находят на корнях низкорослого кустарника Adenium Bhoemianum. Добываемый из этих личинок сильный яд парализует нервную систему. Небольшое животное умирает от него за несколько минут, а крупное, такое, как антилопа, — за час-два. Мясо животного остается неотравленным. Приходится вырезать и выбрасывать лишь куски вокруг раны.

Бушмены пользуются и другими ядами, о которых либо известно мало, либо не известно ничего. Если под руками нет растительного яда, то используется яд южноафриканской гадюки (Bitis arietans), желтой кобры или яд некоторых видов скорпионов. В дождливый сезон бушмены иногда отравляют небольшие колодцы, бросая в них ветви растения Eapforbial candelabra. Говорят, они могут извлекать яд из трупов Бушменам известны и противоядия (например, от укусов скорпионов).

Наконец подготовка к охоте была закончена, и Цонома указал раскрытой ладонью на восток: утром можно выезжать.

Меня разбудило легкое прикосновение к плечу. Цонома, Самгау, Кейгей и Нарни, вооруженные луками, с полными стрел колчанами стояли возле меня. У каждого через плечо был перекинут небольшой кожаный мешок. Мы бесшумно погрузились в машину и отправились. Первые полчаса ехали с включенными фарами — было еще темно. Держа курс на юг, мы сначала двигались по методу «кусты — на таран», но немного спустя кустарник и деревья поредели, а когда забрезжил день, мы неслись по равнине. Охотники сидели в кузове и громко смеялись при каждом сильном толчке. Долго тянулась мертвая земля, на которой вся растительность была выжжена. Наконец мы подъехали к большому маруловому дереву, у которого Нарни крикнул:

— Нуа! Стоп!

Он вырыл у основания дерева небольшую ямку и спрятал в нее привезенную с собой скорлупу страусового яйца с водой. Скорлупа была заткнута, как пробкой, пучком травы. Отправляясь в дальний поход, охотники всегда запасают так воду на обратный путь.

Вскоре мы добрались до пересохших котловин и увидели деревья впереди.

— Нома, — сказал Цонома, показывая на них и делая знак остановиться.

За полтора часа мы сделали около сорока километров. Солнце вот-вот должно было показаться из-за вершин деревьев на востоке. Охотники вылезли из машины и начали осматривать свое оружие. Один подбросил вверх горсть пыли. Ветра не было. Самгау и Кейгей исчезли в кустарнике. Подхватив камеры, я последовал за Цономой и Нарни на юго-запад. Они шли так быстро, что мне приходилось трудно. Дойдя до маленькой сухой котловины, они внимательно осмотрели землю, пытаясь найти следы, но ничего не обнаружили, и мы поспешили дальше по песчаной равнине. Следующая остановка была у группы деревьев. Цонома моментально вскарабкался на одно из них и занялся разглядыванием кустарников к югу от нас. Солнце поднялось над горизонтом, и тень Цономы протянулась далеко по равнине, покрытой травой, которая все еще была окрашена зарей в розовый цвет. Тишину нарушало щебетание птичек (если есть птицы, то поблизости должна быть вода).