Шалва Амонашвили - Баллада о воспитании

Искру эту одни назовут состоянием вдохновения, другие — восхищением, третьи — нагнетанием, четвёртые — сном. Но сказано ещё, что люди, отдавшись земной жизни, забывают об искре и даже не допускают, что такое может быть. Потому проживут так, что и знать не будут, кто они есть, и искать не будут в себе никакого предназначения. Может быть, они станут добрыми людьми, воспитанными, не будут вредить другим, будут даже помогать и сочувствовать, но преуспеть в духовном продвижении вряд ли смогут.

Но, к сожалению, на Земле живут миллионы вредных людей. Весь их род — криминалов, завистников, злобных, алчущих, убийц, подлецов, предателей — происходит из тех, кто не верит и даже не помышляет, что в нём заключено высшее предназначение. А предназначение может быть только светлым, эволюционным, приносящим благо.

О Ребёнок!

Мы не знаем, какая у тебя миссия, не знаем, ради чего ты родился. Только ты сам можешь осознать и вычитать в себе, с чем ты пришёл. Но мы, веря, что тебе надлежит свершить на Земле свою долю чуда, будем тонко, осторожно напоминать тебе об искре просвета, поможем тебе открыть для себя не только внешний мир, но и свой духовный мир, где ты познаёшь самого себя.

Но и ты, даже не думая об этом, становишься для нас стимулом, напоминающим о нашей искре просвета. Ты — наше напоминание о будущем, и мы не только твои родители, воспитатели и учителя, но признаём, что ты сам тоже являешься нашим воспитателем и учителем.

У нас есть много примеров, как люди открывали в себе свою миссию, своё предназначение, находили свой путь.

Вот удивительный пример Петра Ильича Чайковского, чья музыка более ста лет облагораживает и одухотворяет планету Земля. Окончил он училище правоведения в С.-Петербурге, и 19-летний молодойчеловек был определён в министерство юстиции. Это могло означать начало блестящей карьеры. Но любовь к музыке привела его, уже 21-летнего юношу, в Музыкальные классы Русского музыкального общества. В 1862 году классы эти были преобразованы в Петербургскую консерваторию. И вот какое письмо он пишет своим близким: «Я поступил во вновь открытую консерваторию. Не думайте, что я воображаю сделаться великим артистом. Я просто хочу делать так, как меня влечёт призвание».

Пётр Ильич Чайковский уловил свою «искру Божию», искру просвета, и весь мир получил от него дар его духа — величайшую, уточённую музыку. Но если бы он упустил эту искру, увлекшись чиновничьей жизнью, мир потерял бы этот дар и даже не знал бы, что не получил чего-то очень важного для своего духовного роста. Разве мы знаем, каких богатств лишаемся из-за того, что многие, очень многие не заглядывают в свой духовный мир? Разве грустим из-за того, что ни родители, ни воспитатели, ни учителя не зарождали в них интереса к самим себе, а лишь навязывали свою волю?

О, Ребёнок!

Мы попытаемся исправить наше заблуждение.

Мы не будем навязывать тебе нашу волю, но будем стараться, чтобы ты принял идею: ты не есть случайность земной жизни, в тебе предназначение, и должен открыть его в себе, чтобы твоя жизнь стала служением, а не просто пребыванием на перевалочной станции. У каждого свой путь и своя миссия, скажем мы тебе. Миссия не повторяется, как не повторяются отпечатки пальцев, запах кожи, цвет глаз, и кроме тебя твою миссию никто на Земле свершать не будет и не сможет. Каждый человек уникум, каждый очень нужен миру. Но вот беда наша: воспитание наше страдает. Родители, учителя, воспитатели, всё общество со своими государствами как будто сговорились между собой, чтобы увести детей от своего внутреннего мира, внутреннего голоса, от искры просвета. Государства то и дело объявляют призыв талантливых детей, чтобы, воспитывая их, получить потом капитал, приумножить материальные блага. Но это не есть забота о предназначении, ибо талант не всегда может быть составным предназначения, а средством к нему. Однако что делать детям, которых миллионы и у каждого есть свой особенный талант? Они не могут проблеснуть ими, таланты эти — их внутренний зов, это — миссия; надо свершить нечто очень важное, пусть невидимое для других; надо убрать камни преткновения, камни невежества, чтобы жизнь двигалась дальше и эволюция человечества не спотыкалась об них. Ограниченное педагогическое сознание поспешит к материальному в ущерб духовного.

Но мы скажем тебе и будем напоминать: счастлив человек, который открыл в себе миссию и служит ей. Счастлив и тот, кто ищет в себе её. Начало служения и есть ответ на вопрос, который мы хотим, чтобы возник в тебе: зачем я живу, зачем мы живём, чему мы свою жизнь посвящаем? Ибо живут те, кто посвящает жизнь чему-то прекрасному.

Мы предложим тебе посох Путника и скажем: «Ищи, миру ты нужен, нужны миру твои дары, и пусть не смущает тебя, если они не такие, как у Пушкина, у Чайковского, у Третьякова, у Вернадского. Может быть, твоё невидимое присутствие в жизни кого-то и есть твоя миссия? Может быть, она в том, чтобы указать важному вестнику, как перейти через необъятное поле? Может быть, в миссии твоей записано уберечь один пергамент для будущего?»

Важно, чтобы ты понял свою необходимость для мира.

Тому, кто ищет себя, сопутствует помощь невидимых — духовных — сил.

Почему именно тогда, когда пришёл в жизнь Чайковский, открылась Петербургская консерватория? Может быть, открылась она тогда именно для Чайковского, чтобы миссия его состоялась? Вот и искра просвета: «Я просто хочу делать так, как меня влечёт призвание». Не надо долго думать, что могло произойти с его миссией, если не сложились бы обстоятельства. Позволит ли наш разум сказать, что они сложились случайно?

О, Ребёнок!

Расскажем тебе ещё об одном прекрасном человеке — это великий учёный Владимир Иванович Вернадский. Когда он тяжело заболел брюшным тифом и находился в горячке, его сознание переместилось в иную реальность, в которой за несколько дней болезни он прожил долгую и насыщенную наукой жизнь. Он открывал институты, встречался с учёными, выступал на конгрессах, писал книги, редактировал и издавал их, интуитивно постигал уникальные научные гипотезы, на основе которых развивал новые направления.

Обо всём этом он сделал записи в своих дневниках.

То, чем он занимался после болезни, действительно прожив долгую жизнь (он даже знал, сколько проживёт), почти полностью совпало с тем, что он уже пережил, будучи тяжело больным. Вот одна из этих записей 1920 года (период болезни): «Я ясно стал сознавать, что мне суждено сказать человечеству новое в том учении о живом веществе, которое я создаю, и что это есть моё призвание, моя обязанность, наложенная на меня, которую я должен проводить в жизнь как пророк, чувствующий внутри себя голос, призывающий его к деятельности». Так пришла к нему искра просвета. Эту науку о живом веществе он и принёс человечеству.