Олег Грейгь - Русский царь Иосиф Сталин: все могло быть иначе

Сталин глубоко затянулся и неспешно стал выпускать изо рта дым, наблюдая за сизыми облачными сгустками. Он не обращал никакого внимания на собеседника, отчего казалось, что тот его вовсе не интересует; однако вождь продолжил. Его рассуждения были странными, но странными для того, кто их слушал. А не для самого вождя, ведавшего куда как больше, чем все, кто жил и творил — хорошее ли, плохое ли, — в его утомительно-горькое время. Впрочем, в подобные минуты он общался не с тем, кто стоял рядом, а с тем, кто невидим, но вечноприсутствующий, кто всегда выше нас… Это знание пришло к Сталину после того, как его земная карма была подкорректирована ученым Варченко… Он разговаривал с высшими силами.

«Одной из самих больших причин поражения царских генералов било то, што они не были политиками. И Троцкий это знал, когда учился в а-амырыканском университете. Армия российского Императора била всегда вне политики и использовалась царем только в том случае, когда на нашу землю нападал враг. А получилось, што армия, которой руководят толковые царские генралы, — но не политики, — должны воевать са-а своим народом… против своего народа… Психологически, практически ни одному царскому гененаралу нэ был понятен этот феномен. Ни один из генералов не шел на поступки, дела которых могли у-ущемлять интересы России… Это Троцкий, продавшись амырыканцам, торговал интересами России. Не царские генералы заключали с иностранными государствами договора, а Троцкий заложил всю Россию и Аляску заокеанским за-аправилам капитала. А народу пообещал счастливый социалистический рай… А царские генералы своей бескомпромиссностью в отношении к сва-аей да-арогой России нажили сэбе врагов в лице нових властей и тех же и-иностранцев. Правительство Ленина, под влиянием Троцкого, без за-азрения совести заключало договора со всэми иностранцами… хоть с чертом, лишь бы удержаться у власти. Причем на любых условиях… Троцкий обещал все, што можно и што нэ можна-а. И, конечно, его, а не царских генералов, поддэрживали заокеанские финансовые воротила…

Должен заметить, Ленин проиграл Троцкому, потому што был бестолковим. Но почувствовав вкус власти, он ра-азрывал некоторые соглашения с западными державами, которые и-нициировал Троцкий. А объяснял он это на заседаниях совнаркома тем, што в этих договорах отпадает нужда. Эта-а царским генералам совсем било непонятно. Существенным основанием для поражения талантливых русских ва-аеначальников, возглавившим белое движение, было то, што-о воспитанные в духе серебрянного века русской культуры, генералы нэ умели нагло врать, нэ умели обещать за-алотые горы и давать заведомо не-ви-пол-нимые обещания. Aни не использовали такого острого оружия, как пропаганда. А ведь ты, Анастас, хорошо знаешь, што газета — самое острое, самое сильное оружие нашей печати. И большевики, ведомые Троцким, максимально использовали силу пропаганды, великолепно развили до мак-сы-мального совершенства искусство дезинформации, льжи и клеветы. На ви-исоком профессиональном уровне троцкисты обработали чуть ли не все регионы нашей родины. И красный тыл, и белый тыл, области и края… Все регионы страны просто били атакованы ди-а-метрально противоположными лозунгами и а-абсолютно разным набором дезинформации… этими различными пра-а-па-гандыстскими поездами с а-агит-бригадами. И ти знаешь, кто в этом хорошо постарались? Не комиссары… Троцкий не зря учился в Америке в университете; он ха-арошо усвоил уроки психологии, подчеркиваю, психологии русской толпы. Троцкий никогда не сумел би совершить переворот в сознании русского народа, если би он не привлек в качестве основного стержня пропагандисткой работы в агитпоездах, на агитпараходах жен-шщин — Коллантай, Землячку, Крупскую, Стасову, Гопнер, Фотиеву, Седову, Каменеву — все они были нэ только революционными шлюхами и профессиональными пропагандистками, но и сильными психоаналитиками, знания и о-пит которых Троцкий использовал при создании ВЧК. Благодаря действиям Троцкого и его опоры на этих 6…Й удалось создать мощный пропагандистский и репрессивный а-аппарат, равному которому мир нэ знал… И все эта-а объяснялось народу как злодеяния и происки врагов. Э-та-ат символический образ настолько довлел над русским народам, што э-тот народ легко заглотил проводимые под руководством Троцкого и Ленина террор, разруху, продразверстку… Более того, народ поверил раз и наверное на-авсегда, что в этом повинны глупый Николашка, царские генералы, па-меш-щики и капиталисты.

Троцкий и его бабский прапагандистский а-аппарат ви-шщали на всех углах России, што чем бистрее ми ра-азобъ-ем белых, тем бистрее на земле наступит коммунистический рай. Впра-тивном случае в России установится ад… Следует учесть, што Россия била богомольная и верующая страна… Троцкий использовал в своей борьбе и такой важный аспект. Царские генералы не устраняли причин смуты и хаоса в нашей стране в период Первой мировой войны, зато использовались Троцким и его амырыканскими заправилами, которые привели к власти правительство Ленина, законодательную власть Свердлова, а над ними — вождем Троцкого.

…Конечно, такого драконовского террора для установления своей власти, мир нэ знал. Ты, Анастас, хорошо видел те прикази-и, которые подписал Ленин… Ми сейчас истребили тех, кто эти прикази тогда виполнял. Я тебе прямо скажу. Сейчас у нас осень 1938 года. Если би ми нэ избавились от этих ру-уководителей террористической армии, на-азивавших себя Рабоче-крестьянской, ми би не сумели создать такое государство, как Советский Союз».

Неожиданно для оцепеневшего Микояна Сталин замолчал, как-то подозрительно взглянул на давно погасшую трубку, отошел от стола, затем еще раз посмотрел на трубку и положил ее на свой рабочий стол. Вернулся за пепельницей, стоявшей на столе заседаний, неспешным жестом взял ее двумя руками и перенес на рабочий стол. Такими же спокойно-неспешными движениями вычистил из трубки пепел, постучал ею о пепельницу, и в наступившей титишине Микоян отчетливо услышал волшебный звон хрусталя.

На какое-то мгновение Анастас Иванович вдруг осознал, что его тело не дрожит, — так он был поглощен рассказом вождя о сути глубинных процессов, происходивших в первые два десятилетия XX века в России. Но то, что говорил Сталин, было неподвластно его разуму; неподвластно по двум причинам: Господь, его родители и природа не одарили его исключительным мозгом, да и уровень образования его был столь низок, что говорить о таких высоких материах, о которых ему только что вещал вождь, было просто невозможно. Правда, его посетило сомнение: кажется, Сталин в этом сводчатом, много видавшем кабинете Кремля, говорил вовсе не с ним, а с невидимым, потаенным советчиком…