Феликс Кузнецов - «Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

И Шолохов медленно стал рассказывать, как в хуторе Плешакове, где он жил со своими родителями в доме казака Дроздова, у которого было двое сыновей — Алексей и Павел, впервые встретил будущих героев “Тихого Дона”. Кое в чем братья Дроздовы послужили ему прототипами образов Григория и Петра Мелеховых. Но только кое в чем, не более, так как для военной биографии Григория очень многое было взято из жизни казака Харлампия Ермакова из хутора Базки, которого он так же знал с отроческих лет ... Но и эти факты — из жизни Дроздовых и Ермакова — при работе над образом Григория подвергались художественному переосмыслению.

Далее Шолохов рассказал, что казак Ермаков, как и Григорий Мелехов в романе, участвовал в боях против войск Чернецова и не отдал своих казаков для расправы с подтелковцами.

— Ермаков, — подчеркнул писатель, — обладал чудовищной силы баклановским ударом шашки, участвовал в кровавой схватке с матросами под Климовкой, а после “заболел душой”: “Кого рубил?”»

На вопрос профессора о баклановском ударе Шолохов дал подробный ответ и в заключение сказал:

«— Однажды Ермаков у меня во дворе, вот при Марии Петровне, показал нам, что такое баклановский удар ... Это было, профессор, какое-то дьявольское наваждение, когда он рубил шашкой поставленные в снег березовые бревнышки.

Все долго молчали. Потом Хьетсо снова задал вопрос:

— Вы с ним имели много встреч?

— Да, — ответил Шолохов. — Он был известен не только ударом шашки, о чем позже мне рассказывал Семен Михайлович Буденный, в Конармии которого Ермаков командовал полком.

Шолохов умолк, подымил сигаретой и продолжал:

— Ермаков был привлекателен и своими думами, как мы здесь говорим, глубокой мыслью ... К тому же он умел все одухотворенно рассказать, передать в лицах, в ярком диалоге. Поверьте, он знал о событиях Вёшенского восстания больше, чем знали и писали об этом в то время наши историки, больше, чем я мог прочесть в книгах и материалах, которыми пользовался ... » 109.

Приведенные свидетельства Шолохова об истории создания «Тихого Дона» — базовая основа для наших изысканий в прояснении проблемы авторства романа. Свидетельства эти с удивительным постоянством повторяют и дополняют друг друга. Рукописи первой и второй книг «Тихого Дона», архивные источники, а также воспоминания современников о писателе полностью их подтверждают.

Один из самых важных вопросов для прояснения авторства «Тихого Дона» — вопрос об источниках романа — их содержании, их сути, масштабах, их доступности.

Конечно же, главным источником «Тихого Дона» была сама казачья жизнь, с которой Шолохов был связан, которой принадлежал, если не генетически, то «биографически», которую глубоко знал и любил всей душой. Это был материал, четко очерченный во времени и пространстве. Писатель справедливо подчеркивал:

«Люди, < ... > все были под рукой, как живые. Ходи да распоряжайся, тут уже от твоего умения все зависит ... Все было под рукой — и материал, и природа» 110. Но главное — «вживание в материал» 111.

Это «вживание в материал» народной жизни на Верхнем Дону было для Шолохова органичным и естественным.

Как уже говорилось выше, 1926 год был переломным для писателя: он считает «Донские рассказы» — свою первую книгу — робкой и неудачной попыткой написать о родных местах и возвращается на Дон, чтобы «создать большое произведение о народе, среди которого родился и вырос» 112.

Однако биографической принадлежности к Верхнему Дону и знания реалий его жизни было еще недостаточно для создания большого эпического произведения об этом крае. Шолохов проводит часы в беседе с Харлампием Ермаковым, много и жадно читает, ездит по станицам и хуторам, слушает рассказы стариков, собирает песни, работает в архивах, занимается «проверкой и перепроверкой» материала.

М. А. Шолохов с казаками. Станица Вёшенская. 1940-е гг.

«Убежден, что такой “перепроверкой” обязан заниматься каждый писатель» 113, — подчеркивал Шолохов в беседе с И. Экслером.

Здесь мы подходим к вопросу об источниках романа «Тихий Дон» в прямом и точном смысле этого слова. Для создания эпического историко-хроникального произведения о родной донской земле Шолохову — как и любому писателю — мало было природного, изначального, естественного знания ее, но необходимо было изучение дополнительных источников для познания родной земли.

«Работа по сбору материала для “Тихого Дона”, — рассказывал писатель в беседе с В. Кетлинской в 1934 году, — шла по двум линиям: во-первых, собирание воспоминаний, рассказов, фактов, деталей от живых участников империалистической и гражданской войн, беседы, расспросы, проверки своих замыслов и представлений; во-вторых, кропотливое изучение специальной военной литературы, разборки военных операций, многочисленных материалов, ознакомление с зарубежными, даже белогвардейскими источниками» 114.

Оба эти направления в работе Шолохова над источниками для «Тихого Дона» подтверждаются документально. Шолохов тщательно собирал рассказы участников Первой мировой и Гражданской войн, за что едва не был репрессирован.

М. А. Шолохов и П. К. Луговой — секретарь Вёшенского РК ВКП(б).

В воспоминаниях бывшего чекиста И. С. Погорелова, который в годы репрессий спас Шолохова от ареста (о чем мы расскажем позже), засвидетельствовано, что Сталин, принимая 31 октября 1938 года Шолохова и освобожденных из тюрьмы партработников Вёшенского района, сказал: «Евдокимов (начальник Ростовского ОГПУ. — Ф. К. ) ко мне два раза приходил и требовал санкции на арест Шолохова за то, что он разговаривает с бывшими белогвардейцами. Я Евдокимову сказал, что он ничего не понимает ни в политике, ни в жизни. Как же писатель должен писать о белогвардейцах и не знать, чем они дышат?» 115.

Действительно, « ... где бы старые казаки ни собирались на перекур, < ... > о чем бы ни говорили и ни вспоминали, рядом с ними, а может быть, чуть в стороне, сидел Михаил — в разговор не вступал, а слушал и слушал, — рассказывает об этих встречах Г. Я. Сивоволов.

— Мой брат, товарищ Шолохова по юношеским годам, рассказывал, что Михаил интересовался судьбами многих старых казаков, в том числе и казачьих офицеров. Если его интерес к казакам и истории донского казачества для многих товарищей был вполне понятен, то интерес к судьбам офицеров, атаманов вызывал явное недоумение: Мишка Шолохов интересуется, мол, контрой» 116.