Феликс Кузнецов - «Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

Следующий этап — оборона повстанцами водного рубежа — переправы через Дон, станиц и хуторов на левобережье Дона и, в первую очередь, станицы Вёшенской, продолжавшаяся до прорыва фронта красных войсковой группой генерала Секретева. И опять описание этих событий в «Тихом Доне» полностью подтверждается очерком Павла Кудинова.

Сопоставим текст романа и исторические факты, обнаруженные в архивах и приведенные в исторических исследованиях.

«Орудийный гул шел по всему фронту, — рассказывается в «Тихом Доне». — С господствовавших над местностью Обдонских гор красные батареи обстреливали Задонье до позднего вечера. Изрезанное траншеями повстанцев займище молчало на всем протяжении от Казанской до Усть-Хоперской. Коноводы укрылись с лошадьми в потайных уремах, непролазно заросших камышом, осокой и кугой. Там коней не беспокоил гнус, в оплетенной диким хмелем чаще было прохладно. Деревья и высокий белотал надежно укрывали от красноармейских наблюдателей.

Ни души не было на зеленой луговой пойме. Изредка лишь на лугу показывались согбенные от страха фигурки беженцев, пробиравшихся подальше от Дона. Красноармейский пулемет выщелкивал по ним несколько очередей, тягучий посвист пуль кидал перепуганных беженцев на землю. Они лежали в густой траве до сумерек и только тогда на рысях уходили к лесу, без оглядки спешили на север, в ендовы, гостеприимно манившие густейшей зарослью ольшаника и берез.

***

Два дня Вёшенская была под усиленным артиллерийским обстрелом. Жители не показывались из погребов и подвалов. Лишь ночью оживали изрытые снарядами улицы станицы» (4, 400—401).

Артиллерийский обстрел Вёшенской документально зафиксирован в очерке Павла Кудинова. «Красные < ... > неудержимо ринулись на Вёшенскую, где находился главный штаб армии восставших < ... > После неудачных переправ, предпринятых красными на участках 1-й дивизии и бригады, красные день и ночь громили артиллерией Вёшенскую» 106.

Сивоволов на основании архивных данных также подтверждает этот факт:

«На следующий день в 11 часов установленная на Базковской горе 3-я батарея открыла деморализующий огонь по Вёшенской. Снаряды рвались на площади, улицах, дворах, поднимали столбы песка и пыли. В 18 часов обстрел Вёшенской повторился, загорелись несколько домов. Следом за третьей батареей по левому берегу Дона открыли огонь остальные батареи дивизиона. Почти два часа 12 орудий обрабатывали позиции казаков. В это же самое время Саратовский конный полк безуспешно искал брод в полноводном и еще не вошедшем после весеннего разлива в свои берега Доне.

< ... > 3 июня в 12 часов 3-я батарея открыла бешеный огонь по опустившемуся в Вёшенской аэроплану, вокруг которого собрались люди» 107.

Столь детальное и точное описание обстрела красной артиллерией Вёшенской объясняется еще и тем, что, как уже указывалось выше, будучи подростком, Шолохов в эти дни находился в Вёшенской и видел все эти события собственными глазами.

По свидетельству двоюродного брата писателя — Николая Шолохова, он наблюдал и еще одну выразительную жизненную подробность того времени, которая нашла отражение как в романе, так и в исторических исследованиях: отмеченный Сивоволовым прилет к повстанцам второго аэроплана, на этот раз — в Вёшенскую, о чем сообщает в своих воспоминаниях и Павел Кудинов: «19 мая прилетел капитан Веселовский, который передал, что конная группа генерала Секретева < ... > не позже, как дней через 5 будет здесь» 108.

Вот как об этом рассказано в романе:

«Над станицей, в голубом и чистом небе, кружил матово поблескивающий аэроплан. По нему били с той стороны Дона из орудий и пулеметов.

< ... > Еще одно дымчато-белое облачко шрапнельного разрыва вспыхнуло около аэроплана.

Выбрав место для посадки, летчик резко пошел на снижение. Григорий выехал из калитки, поскакал к станичной конюшне, за которой опустился аэроплан» (5, 29).

Как видим, и второй прилет аэроплана к повстанцам — не выдумка Шолохова. Более того: он знал истинную цель прилета в Вёшенскую представителя Донской армии: передать поручения белого командования руководству восстания о воссоединении с дивизией генерала Секретева, направленной на прорыв красного фронта.

Обстоятельства этого прорыва и пути воссоединения повстанцев с белой армией, обратная переправа через Дон и участие 1-й повстанческой дивизии, совместно с частями Донской армии в движении к Усть-Медведицкой и ее захвате, — все это описано в «Тихом Доне» с полной достоверностью, что во многом — заслуга есаула Харлампия Ермакова, о чем писали и те, кто знал Ермакова лично.

В журнале «Родимый край» (Париж. 1962. Сентябрь — октябрь) опубликованы воспоминания казака-эмигранта Е. Ковалева «Харлампий Ермаков — герой “Тихого Дона”». В них рассказывалось:

«В № 1818 газеты “Русская Мысль” была помещена заметка о том, что по сообщению Шолохова группе посетителей, казак Харлампий Ермаков, с которого он списал одного из главных героев своего романа “Тихий Дон”, был расстрелян Сталиным в 1925 году, в период доносов, чисток и “сталинских извращений”.

Я встречал Харлампия Ермакова и давно догадывался, читая и перечитывая главы, относящиеся к восстанию, что это он выведен в романе в качестве главного действующего лица. Хотя он тоже упоминается в романе, но та роль, которую он играл во время восстания, отводилась Григорию Мелехову, внешность которого имела сходство с таковою же Харлампия Ермакова, причем подчеркивалось, что Григорий любил “этого безумно храброго командира”.

В середине июля 1919 года я был командирован из Новочеркасска на должность командира батареи во вновь сформированную 4-ю Дон. Кон. бригаду из восставших верхнедонцев.

В этой бригаде было немало действительно существовавших героев шолоховского “Тихого Дона”, в том числе и Харлампий Ермаков.

Помню, в первых числах августа, после прорыва ген. Мамонтова, когда 20-й полк с 14-й батареей, заняв сл. Макарово, перешел затем в Ср. Карачан, где завязался бой, кто-то указал мне на находившегося в группе начальников одного из офицеров, сказав:

— “Знаете, кто? Это подъесаул Ермаков, помощник командира 20-го полка. Во время восстания он командовал дивизией”.

Я с любопытством стал следить за ним. Добрый конь, хорошая посадка. Роста среднего или выше среднего. Черноволосый. Правильные черты лица. Острый, немного хищный нос. Слушая начальника штаба бригады, объяснявшего обстановку, он зоркими, слегка прищуренными, глазами, не отрываясь, следил за противником. Привычка к командованию проявлялась в коротких репликах — видно было, что он уже оценил обстановку и имеет о ней свое мнение.