Генрих Френкель - Брамштендте - Йозеф Геббельс (Ростов-на Дону, 2000)

Президенты палат были членами совещательного органа — государственного совета по культуре, на заседания которого приглашались вице-президенты и управляющий управления культуры. И еще существовал государственный сенат по культуре, членов которого назначал президент из числа выдающихся деятелей нации и национальной культуры. В 1942 году в сенат по культуре входили высокопоставленные партийные функционеры, не обладавшие никакими знаниями в этой области: Гиммлер, Лютце, Бальдур фон Ширах, Хирл, Рузе и Лей, а вместе с ними его членами были такие выдающиеся деятели, как композитор Ганс Пфитцнер, дирижер Фуртвенглер, кинопродюсер Грюндгенс и актеры Вернер Краусс и Эмиль Яннингс. Сенат, по словам Ганса Фриче, ни разу не собирался в полном составе.

В каждую палату входили профессиональные и творческие организации, занимавшиеся соответствующей деятельностью; вопрос об их членстве решал президент палаты. Например, в палату театров входило не менее 17 различных организаций, таких как Германское общество танца, Союз германских артистов, Лига театральных писателей и композиторов и Фонд помощи творческим работникам (во главе которого опять-таки стоял Геббельс). Особенно много дочерних организаций входило в палату литературы. Для Германии стало большим новшеством, когда библиотекари, книготорговцы и коллекционеры книг оказались в одной организации с писателями и издателями. Точно так же профессионалы и продюсеры радиовещания были немало удивлены, когда им пришлось объединиться с работниками радиоремонтных мастерских и радиозаводов; и еще более разношерстная коллекция подчиненных организаций собралась под крышей палаты прессы.

В ноябре 1933 года вышел закон, разрешивший управлению культуры и входившим в него палатам регулировать условия труда и решать вопросы об открытии и закрытии предприятий своей отрасли, а также определять отношения различных профессиональных групп. Благодаря этому президенты палат получили широкие возможности контроля и влияния на работников соответствующих профессий. Фактически их распоряжения обрели силу государственных законов, и президент становился для своих подчиненных высшим судьей, способным исключить работника из палаты как неподходящего, лишив его возможности работать по специальности. Любого работника можно было лишить членства в палате, если находились факты, свидетельствовавшие о его «недостаточной благонадежности или квалификации.» Это означало, что авторы и художники, пытавшиеся в чем-то противоречить президенту, могли быть лишены права профессиональной деятельности и обречены на прозябание. А на тех, кто осмеливался заниматься творческой деятельностью, не будучи членом палаты или нарушая ее правила, мог быть наложен штраф в размере 100 000 марок! Соответствующий параграф декрета от 1.11.33 г. недвусмысленно гласил, что полиция была обязана применять к нарушителям меры пресечения по требованию управления культуры или входивших в него палат.

Как и Министерство пропаганды, управление культуры протянуло свои щупальца во все регионы страны. В каждой области существовал его филиал, глава которого, носивший пышный титул «управляющего по делам культуры», был одновременно и начальником местного отделения министерства пропаганды.

Стоит еще заметить, что членство в своей палате, хотя оно и было обязательным, было отнюдь не обременительным для тех, кому режим благоволил, и даже для тех, кто по разным причинам просто не желал нарушать официальные предписания. Такие художники, музыканты, актеры имели неплохие средства к существованию, заработанные не слишком тяжким трудом, а их известность в обществе даже превосходила ту, которой они пользовались раньше, до прихода нацистов к власти.

«Штык Отто изящно проскользнул меж ребер русского, после чего тот рухнул с протяжным стоном. Перед глазами Отто возникла простая и заветная великая мечта — железный крест». Так звучит отрывок из «литературного» произведения, изучавшегося в нацистских школах.

Министерство пропаганды постановило, что писателям рекомендуется творить только в следующих четырех жанрах: 1) «фронтовая проза»; 2) «партийная литература»; 3) «патриотическая проза»; 4) «расовая проза». Неудивительно, что с приходом нацистов к власти Германию покинуло, добровольно или принудительно, более 250 немецких писателей, поэтов, критиков и литературоведов; среди них были Эрих М. Ремарк, Лион Фейхтвангер, Бертольд Брехт и другие. [2] Энциклопедия Третьего рейха. М., 1996 г.

Благодаря «умелому руководству» известных нацистских писателей и идеологов Ганса Ф. Блунка и Ганса Йоста (автора знаменитого изречения, приведенного выше), палата литературы «успешно работала», охватывая обширное поле деятельности и имея в своем составе шесть отделов.

Первый отдел был административным; второй занимался профессиональными, юридическими и общественными аспектами работы писателей; третий курировал все вопросы книготорговли, от издания до розничной продажи, в том числе и работу платных библиотек и разъездных книготорговцев. Четвертый отдел имел дело с литературными ассоциациями и агентствами по чтению лекций. Пятый занимался работой публичных и профессиональных библиотек; шестой следил за выпуском справочников и популярной литературы.

Оставалась еще трудная задача литературной цензуры, но ею занималась не палата литературы, а государственное литературное агентство, находившееся непосредственно в ведении министерства пропаганды, которое и решало вопрос о том, одобрить ли книгу, готовую к изданию, или же отвергнуть ее; а уж потом палата литературы выпускала «черный список» книг, запрещенных к изданию (выходивший регулярно!). Декретом от 25 апреля 1935 года палата литературы выпустила известный «Перечень», включавший названия книг и фамилии авторов, признанных в Третьем рейхе «антигерманскими и вредными для интересов нации». Запрет распространялся на новые издания, на перепечатку и на перевод иностранных книг, как старых, так и новых. Если запрет нарушался, то книги могли быть конфискованы гестапо. Книги таких авторов, как Томас Манн, Стефан Цвейг, Франц Верфель, Карл Цукмайер и Франц Кафка, были полностью запрещены и изъяты из городских и школьных библиотек. Меньше пострадала литература, не затрагивавшая политические проблемы, но тут тоже требовалось, чтобы автор не был евреем или каким-нибудь другим врагом режима и не переступал в своем произведении определенных границ.

«Для художников был установлен целый ряд возможных карательных мер, применявшихся по отдельности или вместе: «лишение права на преподавательскую деятельность»; «лишение права выставляться»; «лишение права заниматься живописью». Агенты гестапо совершали молниеносные проверки студий и выставок. Владельцам художественных салонов и магазинов раздавали списки художников, попавших в немилость к властям, и перечни запрещенных к продаже произведений искусства». [3] Энциклопедия Третьего рейха.