Надежда Ионина - 100 великих узников

Когда тело жертвы рывком опустилось футов на шесть, потом выпрямилось и затрепетало, а веревка натянулась под его тяжестью, воцарилась глубокая тишина. Потом тело закружилось в воздухе оттого, что туго натянутая веревка ослабела и начала раскручиваться, и от этих быстрых движений разлетались по ветру полы короткой куртки. Минут пятнадцать ушло у врача на то, чтобы взобраться по приставной лестнице и, приложив ухо к груди повешенного, установить факт смерти».

В начале 1860-х годов в одном из казематов Алексеевского равелина появился узник, личность которого и причины его заключения долгое время оставались тайной даже для самой администрации тюрьмы. Печать того времени не смела даже заикнуться об этом загадочном арестанте, и только через 20 лет в заграничной и русской нелегальной печати начали появляться сведения о нем. В русской же легальной печати сведения об арестанте впервые были упомянуты в статье И. Борисова, служившего в свое время охранником в равелине: «Арестант под № 17 – высокий, красивый мужчина лет под 30, с огромною темною бородою, так и остался загадкою как для меня, так и для самого смотрителя равелина… Его не водили ни к допросам, ни в суды, и он оставался в равелине даже тогда, когда все другие арестанты по разным причинам выбыли из равелина».

За 20 лет во внешней судьбе загадочного узника мало что изменилось, только из каземата № 17 его перевели в каземат № 6. Впоследствии выяснилось, что в середине июня 1860 года из Константиновского военного училища был выпущен 20-летний юнкер Михаил Степанович Бейдеман, дворянин Бессарабской губернии. Его произвели в поручики и назначили служить в Драгунский военный полк. Перед отъездом в Кашин Тверской губернии, где стоял этот полк, М.С. Бейдеман получил месяц отпуска, который решил провести у матери в Лесном, неподалеку от Санкт-Петербурга. Однако по окончании отпуска молодой офицер в полк не явился, и впоследствии выяснилось, что он сбежал за границу, где намеревался вступить в армию Д. Гарибальди, сражавшуюся за освобождение Италии.

Заключенный. С картины Н.А. Ярошенко. 1878 г.

Одно время М.С. Бейдеман жил в Лондоне и работал наборщиком в «Вольной русской типографии» у А.И. Герцена. Летом 1861 года он решил вернуться в Россию, но 18 июля на финской границе его арестовали за отсутствие паспорта. При нем были найдены испорченный пистолет, нож, перочинный ножик и гребенка в футляре. Он назвался именем рабочего Степана Горюна из Олонецкой губернии: мол, искал в Финляндии работу, но не нашел и вот теперь возвращается домой. Его посадили в острог города Улеаборга, где через десять дней он сознался в своем настоящем звании.

После допросов М.С. Бейдемана отправили в Санкт-Петербург, и дело его было передано в руки графа П.А. Шувалова – управляющего III Отделением. На первом допросе узник отказался давать показания, то же повторилось и во второй раз: арестованный ничего не говорил и о причинах, побудивших его бежать за границу. 29 августа М.С. Бейдемана поместили в одну из камер Алексеевского равелина, где его обыскали и на дне папиросной коробки нашли изорванный в клочья рукописный документ. Обрывки отправили в III Отделение, там их склеили и прочитали, после чего содержание документа произвело настоящий переполох. Это оказался проект манифеста от имени «императора Константина I», в котором сообщалось, что царский престол незаконно захвачен императором Николаем I, следовательно, и правление императора Александра II является незаконным. Поэтому царя нужно свергнуть, так как он «грабит народ и русскую казну». Народ «должен подняться на весь окаянный род его» и истребить всех от мала до велика, после чего народу обещались раздача земли, созыв Земского собора и уничтожение рекрутчины.

11 сентября М.С. Бейдеман захотел дать письменные показания, ему принесли бумагу и чернила, и через два дня смотритель равелина отправил в III Отделение запечатанный пакет. О причинах своего бегства за границу узник и на этот раз ничего не сказал, зато сообщил, что в Россию вернулся, чтобы «высказать всю меру своей ненависти и своего презрения к существующему правительству и к этому порядку вещей, который господствовал и господствует»: «Я воротился на родину, чтобы отомстить за все страдания, которые она переносит и перенесла: за глубокое мерзкое рабство, в котором погрязли и несчастный русский народ, и русское общество, которое поддерживается развратными, грабящими и убивающими в самом зародыше все благородные начатки народного развития; за пролитую и проливаемую кровь бедных крестьян, кругом ограбленных и обворованных гнуснейшим правительственным произволом; за подлейшим образом пролитую кровь поляков… одним словом за все те мерзкие, нелепые и дико произвольные подвиги той разбойничьей шайки, которая начинается звездоносными тупыми негодяями и кончается несметной толпой рабского чиновничества, грабящего вдоль и поперек.

Я хотел начать дело с вершины этого правительственного кабака в том убеждении, что, разрушив ее, я бы поднял коснеющий в невежестве и рабстве народ на завоевание своих прав – человеческих и гражданских».

Дальше М.С. Бейдеман давал резкую критику всего уклада тогдашней жизни России и заканчивал свои показания так: «У меня остается только чувство досады к самому себе за то, что я не исполнил того, что задумал. Раскаяние в чем бы то ни было далеко от меня; я всегда буду презирать тот омут разврата, грабежа, застоя и всяких гадостей, который губит Россию». Так царская охранка совершенно неожиданно для себя обнаружила, что М.С. Бейдеман готовил цареубийство.

Князь В.А. Долгоруков, шеф жандармов, увидев свою фамилию в общем списке сволочи и гнили, прочитал и о том, что именно на нем следует покончить с телесными наказаниями в России. А как должен был отнестись к заявлению М.С. Бейдемана император Александр II, прочитав такие яркие нападения на свою личность и свою политику? И кто это пишет? Какой-то ничтожный поручик-арестант, осмелившийся возвысить свой голос из темницы? К тому же он решился не только мечтать, но даже готовился покончить с ним – царем-освободителем. Он, монарх, именовался вершиной правительственного кабака! Это было так невероятно, что у многих мелькнула мысль, а не с умалишенным ли они имеют дело…

В середине сентября 1861 года граф П.А. Шувалов посетил М.С. Бейдемана в тюрьме, а потом отправил отчет в Ливадию, где в то время находился император. Граф трактовал дело М.С. Бейдемана как неудавшееся покушение на цареубийство и благодарил провидение, удержавшее руку преступника.