Надежда Ионина - 100 великих узников

По сообщению русского криминалиста И.Я. Фойницкого, некто Дефорж был брошен в камеру площадью в 8 квадратных аршин, куда дневной свет проникал лишь через темное отверстие в церковном полу. В камере под церковью узник пробыл три года, а когда его освобождали, то были приняты все меры, чтобы от быстрого перехода к свету он не потерял зрение.

В России всякий узник, направлявшийся в «тесное заточение» монастыря, сопровождался инструкцией, в которой указывалось, как его содержать, как охранять и т. д. Почти каждый из доставляемых в монастырскую тюрьму арестантов предварительно подвергался жесточайшему наказанию, о чем тоже говорилось в церковных актах. Например, «бить кнутом нещадно и, вырезав ноздри… скована в ручных и ножных кандалах содержать в особом уединенном месте под крепким караулом». Самых опасных преступников, которых предписывалось держать «до смерти неисходно» в особо уединенном месте, сажали в «каменные мешки». Их устраивали в стенах верхних этажей крепостных башен, и представляли они собой каменное помещение длиной около полутора метров, шириной чуть более метра и высотой три метра. У одной из стен выкладывалась каменная лавочка шириной около одного метра; маленькое окошечко «каменного мешка» было такой ширины, чтобы в него можно было только просунуть руку с едой. В таком месте невозможно было лечь, и несчастный узник годами сидел в полусогнутом положении.

В одном из казематов Николо-Корельского монастыря был замурован новгородский епископ Феодосий Яновский – соперник и враг Феофана Прокоповича. Он был брошен на хлеб и воду в тюремную «келью», находившуюся под церковью, «за дерзость» против императрицы Екатерины I и «за бранные слова на дворцовый караул». «Келья» его была запечатана губернаторской печатью с предписанием «содержать Яновского накрепко, а придет смерть – похоронить в том же монастыре». В тюрьме Ф. Яновский провел чуть более семи месяцев, а потом было приказано перевести узника из запечатанного каземата в другую келью. Но заключенный был уже так плох, что не мог ходить, и его несли на руках.

Но самыми ужасными были «земляные тюрьмы», которые обычно устраивались под башнями. Они представляли собой вырытую в земле яму глубиной около 2,5 метра. Края ее облицовывались кирпичом или просто плитняком; иногда в нее вставлялся сруб, а для спанья узнику постилали солому. Крыша «земляной тюрьмы» состояла из досок, покрытых тонким слоем земли или дерна; в крыше имелось отверстие, в которое можно было поднять и опустить узника и подать ему еду. Отверстие это запиралось на замок, ключ от которого хранился у монахов. В таких «погребах» разводилось множество крыс и паразитов, и часто заключенных вынимали оттуда с отъеденными пятками, носом или ушами, о чем тоже свидетельствуют монастырские акты. Давать же узнику что-либо для своей защиты строго запрещалось под угрозой самому оказаться в «земляной тюрьме». За годы долгого заключения в «земляной тюрьме» люди теряли рассудок, а чтобы они не кричали и не протестовали, им нередко отрезали языки.

В. Романов, сосланный по доносу своего холопа в Пелым, был посажен в «земляную тюрьму» вместе со старшим братом Михаилом. Яму копали при них же, и Михаил, чем-то рассерженный, схватил обеими руками сани, на которых их привезли, и отбросил от себя на несколько саженей. На него надели «железа» весом в два пуда, «стул» (плечевые железа) весом в 30 фунтов, ручные (12 фунтов) и ножные (19 фунтов) кандалы и замок для них весом в 10 фунтов. В. Романов погиб в «земляной тюрьме» от истощения, хотя сердобольные жители посылали своих детей носить ему квас и молоко… в дудочках. Несмотря на свою необыкновенную силу, не прожил года и брат его…

В «земляной тюрьме» сидела и знаменитая помещица Салтычиха (Д.Н. Салтыкова), прославившаяся изуверскими истязаниями своих дворовых девушек. Слухи о ее мучительствах дошли до широких кругов общественности, и правительство вынуждено было начать официальное расследование. Оно подтвердило, что свирепая помещица замучила до смерти 38 дворовых людей; кроме того, ее подозревали в убийстве еще 26 человек, но доказательств этому «не нашлось». Юстиц-коллегия присудила отсечь помещице голову, однако Сенат решил смягчить приговор: бить Салтычиху кнутом на площади, а потом сослать в Нерчинск в каторжные работы. Императрица и это наказание смягчила: на Красную площадь помещицу привезли на позорной колеснице, в саване, привязали к позорному столбу, где она под снежными хлопьями простояла около часа. Затем ее снова усадили в повозку и увезли в старый Ивановский монастырь. Здесь Салтычиху поместили в «земляную тюрьму», располагавшуюся под соборной церковью, где она просидела около 11 лет.

Не спасали от монастырских казематов ни болезнь, ни возраст. Малолетний казачий сын И. Панасенко был заключен в Соловецкий монастырь за убийство 8-летней девочки. Самому «преступнику» было тогда 10 лет, и убийство произошло случайно, однако он пробыл в тюрьме шесть лет, а потом был отдан в солдаты.

В допетровское время право ссылать в монастырские тюрьмы принадлежало только царю, патриарху, митрополитам и архиереям, то есть люди попадали туда без решения суда. Но были случаи, что туда попадали и вопреки решению суда, когда в борьбе с «преступными мыслями» правительство не находило поддержки даже в бюрократической судебной среде.

В монастырские тюрьмы часто отправляли людей, деяния которых не подпадали ни под какую статью закона, а с точки зрения евангельских истин они вообще заслуживали всяческого уважения. Но в основном в монастырских тюрьмах сидели так называемые религиозные преступники, вся вина которых заключалась в своеобразном понимании ими тех или иных вопросов веры, той или иной евангельской истины, а порой и того или иного житейского принципа.

Многих несчастных суровый режим доводил до умственного расстройства, но в монастырские тюрьмы ссылались и просто психически больные люди, в бреду которых начальство усматривало хулу на религию. Например, в 1820-х года шатался по монастырям один юродивый; зимой и летом он ходил босой и рассказывал всякого рода истории, вроде того, что святые архангелы – Гавриил, Михаил и Рафаил – и Святитель Николай ослушались Всевышнего Владыку, за что и были посажены под арест в небольшую избу. Юродивого арестовали и посадили в Шлиссельбург, потом он побывал в Литовском замке, в монастыре на Ужме, все церковные обряды исполнял, но крестился двумя перстами. Монастырское начальство усмотрело в его поведении умственное расстройство и послало его на медицинское освидетельствование, после чего врачи сделали такой вывод: «У крестьянина Сергеева при возбуждении религиозных ощущений воспламеняется необыкновенный энтузиазм, и воображение его, напитанное, может быть, какими-либо невежественными понятиями о духовном мире, выходит из правил здорового рассудка, но обществу вреда наносить не может». Однако Синод не согласился с мнением врачей, что крестьянина Сергеева можно оставить на свободе, и отправил его в Соловецкий монастырь.