Надежда Ионина - 100 великих узников

И вот настал последний час, но приговоренный все так же тверд и непреклонен. Инквизиторы зажигают костер, трещат сучья, пламя поднимается все выше и выше… Д. Бруно судорожно вздрагивает, и больше ничего не видно из-за окутавшего его дыма. Ни мольбы, ни жалобы, ни крика не вырвалось из его груди; еще несколько минут – и ветер развеял прах Ноланца…

Родиной итальянского философа Томазо Кампанеллы была южноиталийская область Калабрия – страна вольнолюбивых горцев и смелых моряков. Века иноземного господства не сломили гордый дух калабрийцев, которые превыше всего ставили свободу, личное достоинство и стремление к познанию мира. В сочинении «Астрология» Т. Кампанелла впоследствии с гордостью писал: «Калабрия, родина моя, в былые времена носившая имя Великой Греции! Ты заполнила весь мир наукой пифагорейцев, математиков, знаниями о звездах и строении Вселенной». Но в те времена на юге Италии тяжелый гнет инквизиции сочетался с жестоким режимом испанского господства, поэтому неудивительно, что этот край стал очагом восстаний.

Томазо Кампанелла

Т. Кампанелла – мистик, астролог и вместе с тем вдумчивый естествоиспытатель – не ограничивался только кабинетной работой. В 1592 году он выступил на диспуте против одного старого профессора, десятки лет «глодавшего» Аристотеля и средневековых схоластов, и разбил его по всем пунктам. Профессор был подслеповат, но разглядел под монашеской рясой ученого «козлиное копыто» и тотчас донес инквизиции, что богословию Т. Кампанелла обучался у дьявола. Инквизиция и духовное начальство как будто и сами уже об этом подозревали, только вот прямых доказательств у них пока не было. Но вскоре вольнодумство Т. Кампанеллы сказалось в проступке незначительном, но для начальства монастыря Святого Георгия достаточно обличавшем неблагонадежность молодого монаха. В Неаполе мыслитель дерзнул просить разрешения пользоваться книгами монастыря Сан-Доменико Маджоре – лучшей библиотеки города. Выдавая Т. Кампанелле книги, библиотекарь однажды заметил, что тот может быть отлучен от церкви, так как некоторые сочинения можно брать только по специальному разрешению самого папы. В ответ Т. Кампанелла иронически воскликнул: «А что значит отлучить от Церкви? Съесть, что ли?» Через несколько дней его, как еретика, отправили в Рим для суда и следствия. Так Т. Кампанелла впервые увидел решетку на окне и несокрушимую дубовую дверь. Оказавшись в заключении, он повел себя так, как испокон веков делают внезапно схваченные люди, не знающие за собой никакой вины: стучал в дверь и требовал, чтобы ему сказали, в чем его обвиняют. Но ответом были молчание и неизвестность – испытанный прием инквизиции.

Наконец Т. Кампанеллу повели на допрос, где потребовали, чтобы он признал свою вину сам. Но молодой мыслитель не знал за собой никакой вины, как и причины, по которой его заточили в тюрьму. И тогда его спросили, каким образом он в свои годы знает то, чему его не учили и учить не могли. На это Т. Кампанелла ответил: «Я сам с молодых лет чувствовал тягу к наукам и стремился узнать как можно больше. Если мне чего-нибудь не могли объяснить учителя, старался найти ответ сам».

В тюрьме Неаполя ученый провел почти год. Днем в камере было нестерпимо душно, ночью – сыро; у него заболели суставы, от плохой пищи начали расшатываться зубы. Не один раз его мучили приступы лихорадки, но врача и лекарств узникам не полагалось. Иногда, правда, ему давали бумагу, и Т. Кампанелла писал, стараясь выражаться как можно осторожнее и туманнее, чтобы его не обвинили в ереси. На этот раз дело для молодого монаха закончилось более или менее благополучно: после освобождения ему предписывалось покинуть Неаполь и жить у себя на родине в одной из самых отдаленных обителей. Но Т. Кампанелла решил сначала отправиться в Рим, потом появляется то в одном, то в другом городе Италии, а в 1593 году он оказался во Флоренции, где правительство тосканского герцога предложило ему преподавать в университете. Однако по пятам Т. Кампанеллы шли иезуиты, и их нашептывания испортили ему репутацию. Из Флоренции ученый направился в Венецию, потом в Падую, где поселился в монастыре Святого Августина. Здесь он по памяти восстановил свои сочинения, которые у него еще в Болонье отобрал и отправил в инквизицию настоятель доминиканского монастыря.

Т. Кампанеллу обвинили в оскорблении генерала ордена иезуитов, в авторстве сочинения «О трех обманщиках» и еще в том, что он не донес на еретика, отрицавшего Иисуса Христа как Спасителя. А он и не подозревал, что вся его жизнь занесена на бумагу: случайные слова, встречи с людьми, потерянные записки – все теперь превратилось в улики. К тому же недруги сочинили на Т. Кампанеллу донос, в котором приписали ему сочинение сатирического стихотворения, направленного против Иисуса Христа, и указывали приверженность его к учению древнегреческого философа Демокрита.

Т. Кампанеллу, которому было тогда 25 лет, и его товарищей по заключению перевезли в Рим, где поместили в одиночные камеры замка Святого Ангела. Римские судьи оказались хитрее своих коллег из Падуи и каждый раз меняли тему допросов. Иногда узника выпускали в тюремный двор, окруженный высокими мрачными стенами, и ничего, кроме их каменной кладки, отсюда не было видно. Зато какое счастье было созерцать синеву неба и глядеть на ласточек, пролетающих над тюремным двором, и на пробивающиеся между каменными плитами травинки. Т. Кампанелла верил, что когда-нибудь он уйдет отсюда, и такой день настал. Его выпустили из замка, но запретили покидать Рим: жить ему надлежало в монастыре Святой Сабины, не выходя за его пределы, так как следствие по делу будет продолжено.

Почти полтора года провел ученый в монастыре, а потом его снова вызвали в трибунал и огласили приговор: он объявлялся заподозренным в ереси и должен был отречься от нее, а иначе – новый процесс. И, сжав зубы, Т. Кампанелла вынужден был отречься, ибо упорствовать было безумием. После освобождения он вновь приступил к своим ученым занятиям: пишет философские, политические и даже военные трактаты. Но Рим был опасным местом для вольнодумца, и в 1597 году Т. Кампанелла переехал в Неаполь, потом появился в Никостро и наконец в своем родном городе Стило. Казалось бы, круг завершился: отсюда 15 лет назад он ушел на поиски знаний, познал всю премудрость, разбил своих противников, приобрел известность, любовь друзей и ненависть врагов, создал много произведений… И, как ему казалось, решил главные вопросы философии и политики, открыв человечеству путь к единству и миру. Но кипучая натура Т. Кампанеллы не могла смириться с покоем, он не расстается с идеей преобразования государственного строя, к тому же и положение небесных светил будто бы благоприятствует мировому перевороту. А Калабрия была самым подходящим местом для его совершения. Завоеватели-испанцы свирепствуют: невыносимые подати угнетают народ, по малейшему подозрению в ереси людей сажают в тюрьму, всякое проявление недовольства влечет за собой конфискацию имущества, а порой и казнь.