Александр Богданов - Краткий курс экономической науки

Так сила меновых отношений вызвала переход феодальных порядков в крепостное право. В новой обстановке изменялся также характер и роль крестьянской общины. В интересах эксплоатации помещик постепенно урезывал ее самостоятельность: на место прежних выборных старост и судей он выдвигал своих ставленников; для всякого сколько-нибудь важного решения общинного схода требовалось утверждение помещика или его должностных лиц. Но в общем помещики щадили общинный строй, разумеется, поскольку это не противоречило их интересам. А в эпоху крайнего угнетения крестьянства общинные порядки стали прямо выгодны для помещика, и он не только старательно поддерживал их, но в иных случаях, можно думать, даже искусственно создавал там, где их уже не было. Для этого стоило только связать крестьян круговой порукой, сделать «мир» ответственным за исправное выполнение повинностей каждым из крестьян. Тогда община принуждена заботиться и о том, чтобы поддерживать каждое приходящее в упадок хозяйство, — потому что его разорение увеличивает тягости других, — и о том, чтобы воспрепятствовать бегству крестьян с земли. Словом, хотя новая, крепостная община и напоминает по форме старую, феодальную, но роль ее по существу совсем иная. Старая община стремилась к равенству отдельных крестьянских хозяйств в благополучии, новая — к уравнительному распределению гнета.

Силы развития системы крепостного хозяйства были весьма ограничены.

Порвав непосредственную связь с процессом производства, помещик из его участника и бывшего организатора мало-по-малу превратился в паразита, живущего исключительно трудом крестьянина. Даровой труд крепостных, из среды которых выделялись приказчики, давал ему возможность совершенно не заботиться о развитии техники земледелия. — Все его стремления сводились не к улучшению приемов и организации хозяйства, а к изобретению способов для выжимания из крестьянина прибавочного труда и прибавочного продукта. В этом смысле чрезвычайно характерны проекты старых русских агрономов, насквозь проникнутых помещичьей идеологией. Они думали не об усовершенствованиях в обработке земли и не об экономии труда, а исключительно только о дисциплине и эксплоатации мускульной силы крестьянина. Система крепостного хозяйства превратилась поэтому в безрассудное, бессмысленное расточение рабочей силы. Так, например, рязанские помещики отправляли в Москву хлеб сухопутным путем. А между тем перевозка его водою, Окой и Москвой-рекой, несомненно, требовала гораздо меньшей затраты труда. Учитывая этот очевидный факт, купцы пользовались, разумеется, водным путем, но для помещика это было невыгодно. Чтобы отправлять груз по Оке, нужно было купить барку и нанимать бурлаков, — а крепостной крестьянин возил барский хлеб совершенно даром, на своей собственной лошади и собственной телеге.

Улучшение техники не могло быть также делом крестьян. Работая из-под палки и зная наперед, что всякий прирост продукта их труда будет использован помещиком для себя, они не имели побуждений заботиться об увеличении производительности труда. Кроме того, у крестьянина не было ни сил, ни средств для усовершенствования сельскохозяйственной техники. У него самого оставались продукты, которых едва хватало для полуголодного существования. Уменьшая необходимое рабочее время крестьянина, помещик заставлял его работать ночью, отказываться от праздничного отдыха и, наконец, привлекать к тяжелому, изнуряющему труду своих детей; и, несмотря на все это, крестьянин не имел возможности достаточно прокормить свою семью. Недоедание становилось постоянным; а за ним следовал его неизбежный результат — вырождение крестьянства. Напр., у нас в России прирост крестьянского крепостного населения за 20 лет до реформы 1861 года совершенно прекратился

Там, где господствующий класс вырождается от паразитизма, а подвластный трудовой класс от истощения чрезмерной эксплоатацией, там не может получиться самостоятельного развития к высшим формам: сама по себе крепостная система приводила бы только к застою и затем к упадку. Вести от нее вперед способны только двигатели, извне действующие на нее. Так и случалось в средневековой Европе: ее деревенский, сельско-хозяйственный мир избегнул крушения потому, что рядом с ним рос и своими экономическими связями преобразовывал его иной, городской мир, с совершенно отличными от него, высоко-прогрессивными условиями и отношениями.

Мы видели, что разложение натурально-хозяйственного строя феодального общества и возникновение в деревне новых крепостнических отношений было тесно связано с развитием обмена. Обмен же принимал все более и более широкие размеры по мере обособления от остального феодального мира средневековых городов , которые принесли с собой новую экономическую систему.

Обособление это, если не считать те города, которые средневековой мир унаследовал от эпохи мирового владычества римлян, шло очень медленно. По большей части зародышем города являлась торговая деревня. Деревни, расположенные особенно выгодно по отношению к путям сообщения — при слиянии судоходных рек при выходе из горных проходов, на перекрестках больших дорог, около бродов на реках, и т. д., — постепенно становились центрами обмена, местами периодических ярмарок. Богатства, которые, благодаря этому, в них сосредоточивались, возбуждали жадность соседей, и для защиты от частых нападений приходилось строить стены (в Средние века — отличительная черта города). Благодаря легкости сбыта товаров, в новом городе развивались ремесла. Зависимый ремесленник феодальной группы стремился в город, чтобы быть поближе к своему рынку; феодальные отношения при этом мало стесняли ремесленника, так как обыкновенно он находился на оброке и, живя в городе, мог еще исправнее выполнять свои повинности. Вначале ремесленник, по большей части, ведет еще свое небольшое земледельческое хозяйство: зарождающийся средневековой город окружен полями и пастбищами и по характеру жизни очень близок к деревне. Но так как ремесла с прогрессом меновых сношений становятся для горожан все более прибыльным делом, земледелие отодвигается на задний план. Специализация городских ремесленников доводит их искусство до такой высоты, что тем крестьянам, которые еще продолжают заниматься ремеслом, нечего и думать сравняться с ними. С тех пор даже феодалы предпочитают покупать произведения обрабатывающей промышленности у горожан, их крестьяне должны уже не изготовлять для них эти произведения, а доставлять средства для их приобретения. Так произошло обособление города от деревни. Насколько медленно совершался этот процесс, можно судить по тому, наприм., факту, что еще в 1589 году граждане Мюнхена, по словам баварского герцога, не могли бы существовать без пашен и выгонов.