Александр Богданов - Краткий курс экономической науки

Таковы в общих чертах формы первобытной идеологии, которые; как видим, и были организующими формами производства.

Нелепо было бы искать у первобытного человека «мировоззрения» в современном смысле этого слова. Мировоззрение предполагает прежде всего систематизацию идей, а у первобытного человека они оставались разрозненными, отрывочными; они связывались только с теми трудовыми процессами и явлениями природы, к которым они непосредственно относились. Но если не было мировоззрения, то нельзя, конечно, говорить и о религии, которая представляет собою систему, и всегда основывается на определенной закономерности бытия.

С точки зрения нашей науки особенно важно отметить коллективизм первобытного мышления. Человек не выделял себя мысленно из той группы, к которой он принадлежал; он не рассматривал себя, как особый центр интересов и стремлений; он не мыслил своего «я», как современный человек, а сливался с родовой группой, как часть с целым. Само мышление, как и первобытный коллективизм, было стихийным, «сплошным», т.-е. одинаковым для всех членов группы. Не было индивидуальности, личности; поколения веками повторяли друг друга, и подражание лишь укрепляло застойные, инертные жизненные формы.

Первобытное мышление имело в высшей степени консервативный характер. Это вытекало из условий той трудовой жизни, в которой это мышление выросло. Для развития жизни необходим избыток энергии, а его, как мы видели, не было в первобытной коммуне.

Вполне понятно поэтому, что консерватизм мышления и идеологии вообще, как организующих форм производства, должен был обусловливать: необыкновенную медленность экономического развития. Преодолевать инертность и консерватизм первобытной идеологии и вынуждать к дальнейшему развитию могли только стихийные и властные силы, господствовавшие над человеком. Такова была тогда сила абсолютного перенаселения.

Размеры родовой группы строго ограничиваются уровнем производительности труда: при данных способах производства группа необходимо должна распадаться, как только сила размножения увеличит ее численность дальше известного предела. Вместо одной группы оказываются две, и каждая из них, занимая отдельную площадь эксплоатации, может опять размножаться до прежнего предела, чтобы опять распасться на две, и т. д. Таким образом, размножение стремится бесконечно увеличивать число обитателей данной страны. Но площадь страны ограничена, и при данных способах производства может дать средства к жизни только определенному количеству людей. Когда плотность охотничьего населения страны достигла, напр., 20 человек на квадратную милю, то дальнейшее размножение оказывается уже чрезмерным, и у возрастающего населения возникает недостаток в жизненных средствах. Это — так называемое абсолютное перенаселение .

Абсолютное перенаселение влечет за собой голод, болезни, усиленную смертность — целую массу страданий. Сила страдания понемногу побеждает тупую неподвижность обычая, и прогресс техники становится возможным. Голод заставляет преодолеть отвращение ко всему новому, и начинают развиваться зародыши новых способов борьбы за жизнь, как те, которые уже раньше были известны, но не находили общего применения, так и те, которые открываются вновь.

Одно препятствие к развитию, наиболее важное, оказывается устраненным. Остается другое препятствие — недостаточность познания, неспособность сознательно искать новых способов борьбы с природой. Благодаря этому, развитие идет бессознательно, стихийно, с такою медленностью, которую современный человек с трудом может себе представить.

Улучшение техники только временно облегчает те страдания, которые возникают вследствие абсолютного перенаселения. Новые приемы общественного труда, в свою очередь, оказываются недостаточными, когда население увеличится еще более; и вновь сила голода заставляет людей сделать шаг по пути развития.

Одним из первых следствий абсолютного перенаселения выступает обыкновенно ожесточенная взаимная борьба родовых обществ, и затем переселение целых племен в новые страны. Подобное переселение есть настолько же трудное дело для тупой психики первобытных людей, как всякое изменение техники.

Таковы причины развития в первобытном обществе. Неподвижность форм производства — рано или поздно — неминуемо ведет к абсолютному перенаселению, и оно в свою очередь подрывает эту неподвижность. При огромном консерватизме первобытной общественной психологии прогресс техники почти всегда сильно опаздывал по сравнению с численным прогрессом населения, и недостаток в жизненных средствах являлся, вообще говоря, хроническим.

Сила абсолютного перенаселения заставляла первобытных людей совершенствовать мало-по-малу орудия и приемы первобытно-охотничьего производства; и она же с течением времени заставила их выйти из пределов этого производства и перейти к новым способам борьбы за жизнь, таким способам, которые в значительной степени устраняют зависимость человеческого существования от стихийных капризов внешней природы.

Земледелие и скотоводство возникали в различных странах, повидимому, самостоятельно, и вначале по отдельности одно от другого, в зависимости от местных природных условий.

Открытие земледелия с наибольшей вероятностью можно представить себе, как результат целого ряда «случайных» фактов, которые необходимо должны были от времени до времени повторяться. Нечаянно просыпавши собранные в запас зерна дико растущих хлебных растений, человек через несколько месяцев находил на том же самом месте выросшие колосья. Тысячи раз это должно было оставаться непонятным; но рано или поздно связь двух явлений установилась в уме дикаря, и необходимость породила мысль воспользоваться этой связью. Открытие всего скорее могло быть сделано женщинами, которые из-за детей вели менее бродячую жизнь, чем охотник-мужчина, и больше занимались собиранием плодов и зерен [3] У некоторых американских муравьев обнаружены зародыши земледелия в такой форме: муравьи сами не сеют, но тщательно выпалывают травы вокруг диких злаков, зерна которых едят. Возможно, что и у людей аналогичны были первые шаги земледелия. .

Первобытное земледелие очень мало похоже на современное по грубости и ненадежности своих приемов. Соха, напр., представляет из себя довольно позднее изобретение; еще в сравнительно недавние, далеко не первобытные времена операция паханья выполнялась помощью дерева, очищенного от всех сучьев, кроме одного, который был заострен на конце и который проводил борозду, когда дерево тащили по полю; самым же ранним орудием земледелия была заостренная палка, с помощью которой делали ямки для зерен. С подобного рода обработкой земли мы сталкиваемся еще в настоящее время в южной Африке, именно в Анголе, где довольно сильно распространено возделывание одного хлебного растения, носящего название маниока. Вскапывая заостренной палкой землю, женщины сажают туда стебли маниока, которые в продолжение нескольких лет дают обильный урожай. О более совершенных способах обработки земли на первой ступени развития земледелия говорить, конечно, не приходится. Столь распространенное среди славян хлебопашество тоже, надо думать, первоначально велось теми приемами, которые употребляют по сие время ангольские женщины: недаром самое слово «соха» означает в некоторых славянских наречиях попросту палку или жердь.