В. Елагин - Летопись России. Дмитрий Донской и его время

Новгородцы стали спешно возводить острог вокруг города. Князь Патрикий Нариманович выехал с дружиной навстречу врагу, но через некоторое время вернулся назад. А Дмитрий Иванович уже находился почти рядом с городом. В Новгороде начался переполох; по благословению владыки был зажжен посад, выгорели улицы, сгорели 6 деревянных церквей, 24 монастыря «и многъ бысть убытокъ Великому Новугороду» [372] Там же .Между тем московские отряды грабили окрестности города, сжигали села, захватывали купеческие товары, уводили людей в полон. Посадник Григорий Якунович вновь предложил владыке Алексею заступиться за город. Собрав большую депутацию из двух архимандритов, семи попов, пяти человек — депутатов от каждого конца города, Алексей, придя к великому князю, просил его о мире. Новгородцы обязуются отыскать тех, кто устроил злодеяния в Костроме и на Волге и дают за них 8000 рублей и «черной боръ великому князю взяти с них». Из казны Святой Софии новгородцы заплатили 3000 рублей и 5000 рублей обещали собрать с Заволочской земли, так как их люди повинны в участии в грабительских походах на Волгу. На таких условиях Дмитрий Иванович согласился принять мир с Новгородом и, очевидно, здесь же обговорил условия участия Новгорода в общерусской выплате дани и на будущее, кроме этого, «наместники своя и черно-борцы посла вь Новьгородъ Великий» [373] Т ам же С 89 . Союз с Новгородом был восстановлен, по надолго ли?

В соседней Литве в этот год происходят события, круто повернувшие ход развития истории. Великий князь Ягайло Ольгердович женился на дочери польского короля Казимира, Ядвиге, приняв предварительно католическую веру, и за это получил Польское королевство. Этим самым было положено начало объединения великого княжества Литовского с Польским королевством в единое целое. По всей литовской земле насильно вводилась католическая вера, отказывающихся подвергали пыткам, предавали смерти. Если учесть, что большая часть жителей Литовского княжества была либо язычниками, либо православными, то станет ясно, что это событие имело далеко идущие последствия.

В этом же году, воспользовавшись тем, что «князи Ординьстии межь собою заратишася» [374] Там же , Василий, сын Дмитрия Ивановича, бежал из Тохтамышева плена. Но возвращаться на Русь пришлось окольным путём, «яко не возможно ему убежати прямо на Русь» [375] Тамже С 90 . С верными людьми он бежал в Подольскую землю к Волохскому воеводе Петру. Оттуда он попадает к Витовту Кестутьевичу. После убийства своего отца Витовт вынужден был бежать «въ немецкую землю». Будущий наследник Московского престола очень заинтересовал князя. Он решил женить его на своей дочери, имея далеко идущие политические планы. Только после того, как Витовт получил согласие от Василия, он «отпусти его къ отцу на Москву».

В ЛЕТО 6895 (1387 г.). 19 января «прииде ко отцу своему великому князю Дмитрею Ивановичю на Москву сынъ его князь Василей изъ Литвы, а съ нимъ князи Лятцкиа, и панове, и Ляхове, и старейший бояре великого князя, ходившей противу его» [376] Тамже С 90, 91 . Велика была радость в княжеской семье, ведь Дмитрий Иванович видел своего сына преемником и помощником в нелёгком княжеском труде.

События этого года мало затронули непосредственно московского князя, развивались в основном на окраинах русского мира. Наиболее ярким из них было так называемое Смоленское побоище. Смоленский князь Святослав Ивановича совместно с племянником Иваном Васильевичем и сыновьями Глебом и Юрием «со многыми силами» поставил задачу захватить город Мстиславль, ранее принадлежавший ему, но захваченный Литвой. Напав на литовские владения, смоляне учинили настоящие зверства по отношению к захваченным людям. «Иных Литовьскыхъ мужей Смолняне изымавше, мучаху различными муками и убиваху; а иныхъ мужей и женъ и младенцовъ, во избахъ запирающе, зажигаху. А другихъ, стену рачведъ храмины оть высоты и до земли межь бревенъ рукы въкладываху, отъ угла до угла стисияху человеки; и пониже техъ другихъ повешевъ межи бревенъ руки въкладше, стисияху такоже отъ угла до угла, и тако висяху человецы, такоже темъ образомъ и до верху по всемъ четыремь стенам сотворяху; и тако по многымъ храминамъ сотвориша и зажигающе огнемъ во мнозе ярости. А младенцы на копие возстыкаху, а другыхъ, лысты процепивше, вешаху на жердехъ, аки полти, стремглавъ, нечеловечьне безъ милости мучаху» [377] Там же С 91 . Трудно оставаться спокойным, читая о таких злодеяниях. Что движет людьми в эту минуту? Животный инстинкт? Но в животном мире нет таких зверств по отношению к своей жертве. Чувство мести за совершённые ранее литовцами злодеяния? Тогда зло рождает только злобу, и конца этому нет… Я привёл этот отрывок летописи полностью, — чтобы задуматься вот над чем. В преподавании истории часто сквозит перекос в сторону идеализации Руси, самих русских — наших предков. Мы часто говорим о зверствах нападавших на нашу страну: печенеги, половцы, татары, французы, фашисты и т. д., но часто забываем о негативной стороне и наших предков. А в освещении истории должна быть справедливость. Все люди едины и в любви, и в радости, и в злобе… 11 дней штурмовали смоляне Мстиславль, а на другой день увидели приближающиеся к городу литовские полки. Свои войска привели князья Свидригайло Ольгердович, Корибуд Ольгердович, Семён Лугвень Оль-гердович, Витовт Кейстутьевич «со множествомъ, бесчисленными силами Литовскими» [378] Там же С 92 . Разгорелся ожесточённый бой, в котором смоляне потерпели сокрушительное поражение. Сам Святослав Иванович Смоленский был убит, убит и его племянник Иван Васильевич, сыновья Святослава Глеб и Юрий были взяты в плен. После этого литовцы осадили и сам город Смоленск, получили с него большой откуп «и взяша надъ Смолняны свою волю, елико восхотеша» [379] Там же . Посадили на княжение своего ставленника Юрия Святославича, а Глеба, его брата, увели в плен в Литву. Так бесславно закончилось для смолян Смоленское побоище. Но беда не приходит одна. На Смоленск и его волость напал мор, причём такой опустошительный, что из всего Смоленска осталось лишь 10 человек [380] Там же С 93 .

Из хроник, так сказать, местного значения выделим несколько. Михаил Александрович Тверской усиленно укреплял свой город и «ров копаша глубле человека» [381] Т ам же . В Новгороде владыка Алексей добровольно покинул архиепископский престол «нездравие ради» [382] ПСРЛ Т XXV С 214 , находясь на нем неполных 30 лет и уйдя в монастырь, на покой. По новгородскому обычаю кандидатура архиепископа назначалась вечем и только после этого утверждалась митрополитом. Из трёх кандидатур «Ивана игумена Хутыньскаго, Афонасия игумена Рожественаго, Парфениа игумена Благовещеньскаго» [383] ПСРЛ Т XI С 93 предпочтение было отдано Ивану, но окончательное решение вопроса отложили до приезда из Константинополя митрополита Пимена. Не успело отгреметь вече о избрании архиепископа, как вновь ударили в колокола у Святой Софии «Новогородцкиа посадники и тысяцкиа сотвориша межи собою усобную брань» [384] Там же , дело дошло до открытою вооружённого конфликта и лишь через две недели, отняв посадничество у Иосифа Захаровича, передали его Василию Ивановичу. На том и установился мир. Но теперь после нового договора с Москвой вопрос о назначении архиепископа и посадника должен был решать и утверждать митрополичий суд. И как только в сентябре Пимен прибыл в Москву, он сразу послал в Новгород послов с требованием явиться к нему новгородцам. 17 января в присутствии великого князя Дмитрия Ивановича, епископов Феогноста Рязанского, Михаила Смоленского, Саввы Саранского, Данила Звенигородского Иван был торжественно поставлен в архиепископы Новгородские.