Внутренний Предиктор СССР - «Сад» растёт сам?

Да и всех прочих тоже. (Наше замечание при цитировании).

Контекст подразумевает уточнение: конкретные вопросы. (Наше замечание при цитировании).

Т.е. действовал принцип «практика — критерий истины». Оговорка Б.Х.Обамы о том, что это работало в период «ранней истории» США, подразумевает, что в современности дело обстоит не так, и это «не так» является одной из причин нынешнего кризиса США. (Наше замечание при цитировании).

Мы специально выделили те фрагменты текста Б.Обамы, из которых видно, что он несёт в себе по крайней мере зачатки определённой культуры диалектичности восприятия мира и осмысления жизни, хотя ни разу не упоминает терминов типа «диалектика», «методология познания» и т. п. В жизни этого может быть вполне достаточно для успешной деятельности, чего не скажешь о непрестанном заклинании «диалектики», «методологии познания» многими отечественными философами-“диалектиками” и теми “концептуалами”, которые однако не владеют ею как методом познания и творчества.

В частности о проблематике шестого приоритета см. в аналитической записке ВП СССР “Знаки рубежа эпох” из серии «О текущем моменте» № 8 (80), 2008 г. и в работе “Мёртвая вода”.

Т.е. всё как в вопросе о Библии: в пиаре всё красиво и демократично, а по существу — всё тоталитарное жестокое рабство.

Б.Обама даёт характеристику законодательству США:

«… наше законодательство по определению является кодификацией моральных норм, и многое в нём основано на иудейско-христианской традиции» (стр. 246).

Рассказывая о своём общении с сенатором Бердом (самым старым членом Сената США и, как считается, — масоном) Б.Обама приводит его слова:

« Конституцию сейчас почти никто не знает, — продолжал сенатор, вынимая из пиджака томик карманного формата. — А я всегда говорил, что мне нужны только эта книга да ещё Библия» (стр. 114, 115).

Б.Обама — профессиональный юрист, и хотя он отмечает массовую недееспособность в практическом решении конкретных проблем многих профессиональных юристов и политологов («Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что большинство сотрудников администрации имеют юридическое или политологическое образование, а значит, склонны скорее к словесным войнам, чем к решению конкретных проблем» (стр. 58) — речь идёт об администрации Дж. Буша-младшего), однако он не вдаётся в выявление причин этой недееспособности, запрограммированной самим характером исторически сложившегося юридического и политологического образования.

Для многих профессиональных юристов вне понимания лежит следующее:

Всякое законодательство представляет собой выражение алгоритмики самоуправления общества и государственного управления по определённой концепции — управление ВСЕГДА предполагает концептуальную определённость: законодательство пишется под определённую концепцию.

Назначение законодательства:

1) обеспечение стандартного управления по этой концепции;

2) разрешение конфликтов управления в ней;

3) защита управления по ней от управления на основе альтернативных не совместимых с нею концепций.

Поверхностность понимания может быть обусловлена той технологией, на основе которой «великие» люди пишут книги, выходящие за их подписью.

Пример: в книге 395 страниц, на странице 38 строк, в строке порядка 40 символов, итого в книге 600400 символов. При скорости печати 60 ударов по клавиатуре в минуту (140 ударов — норма для оценки «удовлетворительно» в советском ПТУ по специальности «Машинопись и делопроизводство») создание первотекста требует 167 часов, после чего первотекст надо раза два — три прочитать, на что отведём ещё 30 часов. Итого получим около 200 часов как минимум, необходимых для работы над текстом до передачи его в издательство. Причём это — действительно минимум, поскольку даже если автор способен набирать текст технически со скоростью 60 ударов в минуту, то в реальном процессе написания надо ещё и думать, и вносить в ранее написанные фрагменты первотекста какие-то уточнения. Т. е. полученные нами 200 часов надо умножить ещё на 2 — на 3. И соответственно книгу объёмом около 400 страниц (такова примерно по объёму книга Обамы), если писать её честно единолично, выкраивая свободное время на фоне основной работы, — за год не написать; либо для её написания придётся пожертвовать основной работой. А за время честного написания «политический момент» может измениться, и книга при всех её содержательных достоинствах просто не сможет съиграть роль инструмента, решающего определённые задачи в политике.

Последнее обстоятельство требует значительного ускорения процесса, и потому «великие» политики и претенденты в «великие» политики пишут свои книги иначе.

На первом этапе создания шедевра будущий автор наговаривает на магнитофон как максимум некое повествование, а как минимум — только тезисы и пожелания о том, что и как в предполагаемой книге должно быть освещено (до появления магнитофонов их роль выполняли секретари-стенографисты). После этого аудиозапись передаётся «литобработчикам» — «спичрайтерам», которые либо развивают тезисы в текст, выполняя за автора практически всю работу, либо преобразуют в текст авторское повествование, исправляя стилистические ошибки и адаптируя изустное повествование к восприятию через зрительный канал читателя (хорошая изустная речь — плохой для восприятия текст, хороший тест — плохое для восприятия изустное выступление). Это не простое дело, поскольку с одной стороны, необходимо уловить и сохранить характерный стиль будущего «автора», а с другой ― незаметно для «автора» — дополнить текст «умными мыслями», если сам автор до них дойти не смог, уточнить фактологию, хронологию и т. п. При этом разные «литобработчики» могут работать над разными фрагментами книги, после чего их произведения необходимо привести «к общему знаменателю», чтобы не представить «автора» шизофреником, который по одним и тем же вопросам в разных фрагментах текста излагает взаимоисключающие друг друга мнения (примером такого рода коллективной шизофрении «спичрайтеров» является книга “Морская мощь государства”, дважды издававшаяся в СССР за подписью главкома ВМФ С.Г.Горшкова).

После того, как изустное повествование автора или тезисы-пожелания преобразованы в текст, будущая книга проходит несколько этапов согласования с автором. На этом этапе многое зависит от того, кто умнее и лучше чувствует миссию, которую должна съиграть книга в обществе, в политике: «автор» — либо «литобработчики»: